— Почему вы объезжаете его сзади? — спросил малыш.
— Нужно подъехать к другим дверям, — объяснил Шеридан. — Не нервничай, сынок. По-моему, я видел его здесь.
— Честное слово? Правда видели?
— Да, вроде видел.
По лицу мальчика пробежало удивительное облегчение. На мгновение Шеридану стало жаль его — черт возьми, ведь он же не какое-то чудовище или маньяк. Однако всякий раз у мистера Реджи оставалось больше фишек, чем раньше, и этот сукин сын без зазрения совести позволял ему увеличивать ставки. На этот раз он проиграл не семнадцать тысяч, как в первый раз, и не двадцать, и не двадцать пять. Теперь он был должен тридцать пять косых, целый марширующий батальон баксов, и обязан был выкупить свои фишки до следующей субботы, если не хочет получить новый комплект локтевых суставов.
Шеридан остановил фургон позади закусочной, рядом с установкой, утрамбовывающей мусор. Здесь не было ни единой машины. Превосходно. На внутренней стороне дверцы слева от него был пластиковый пакет для карт и прочих предметов. Он сунул руку внутрь и достал пару стальных наручников. Они были открыты.
— Почему мы остановились здесь, мистер? — спросил мальчик. На его лице снова появилось выражение страха, но теперь оно было уже иным. Он внезапно понял, что, может быть, то, что ему не удалось найти старого доброго попси в наполненном людьми торговом центре, далеко не худшее, что может случиться с ним.
— Вообще-то мы не собирались здесь останавливаться, — с легкостью солгал Шеридан. Уже после второго раза он понял, что нельзя недооценивать даже шестилетних мальчишек, когда они насмерть перепуганы. Второй по счету мальчишка пнул его в яйца и едва не убежал. — Просто я вспомнил, что забыл надеть очки, когда сел за руль. Меня могут лишить за это водительских прав. Они в футляре вон там на полу, соскользнули в твою сторону. Найди их и передай мне, пожалуйста.
Мальчик наклонился за очешницей, которая оказалась пустой. Шеридан вытянулся назад и защелкнул один браслет наручника на руке мальчишки, причем без всякого труда. И тут начались неприятности. Разве он только что не напомнил себе, как опасно недооценивать шестилетних мальчишек? Этот сопротивлялся, как волчонок, выворачиваясь с такой силой, что Шеридан просто не поверил бы в это, не испытай такое на себе. Мальчишка дергался из стороны в сторону, отчаянно бился, рвался к двери, тяжело дыша и издавая странные птичьи крики. Он сумел схватиться за ручку двери. Она открылась, но свет в салоне не загорелся. — Шеридан испортил контакт после второго случая.
Он схватил мальчишку за воротник его пингвинской майки и затащил обратно в фургон, попытался пристегнуть второй браслет наручников к специальной распорке у пассажирского сиденья и промахнулся. Мальчишка дважды укусил его за руку. Потекла кровь. Господи, зубы у него были острые, как бритва. Боль оказалась настолько сильной, что пронзила всю руку. Шеридан ударил мальчишку кулаком в зубы. Тот упал на сиденье, потрясенный, кровь Шеридана текла по его губам и подбородку и капала на майку. Шеридан защелкнул второй браслет наручников, прикрепленный к распорке, и затем рухнул на собственное сиденье, поднеся к губам укушенную правую руку.
Было удивительно больно. Он посмотрел на укушенную руку в слабом свете приборов на панели управления. Две неглубокие рваные раны, каждая дюйма по два длиной, протянулись от костяшек пальцев в сторону кисти. Из ран, слабо пульсируя, текла кровь. И все-таки у него не было желания снова ударить мальчишку, причем это никак не было связано с повреждением товара, который он вез турку, несмотря на почти суетливую заботу, проявленную тем. Турок предостерег его: нельзя портить товар. «Повредишь товар — уменьшишь его ценность», — предупредил турок своим жирным голосом.
Нет, Шеридан не сердился на мальчишку за то, что тот сопротивлялся, — на его месте он поступил бы так же. Раны придется дезинфицировать как можно быстрее, может быть, стоит даже сделать уколы от столбняка. Он читал где-то, что человеческие укусы представляют наибольшую опасность. И все-таки Шеридан не мог не восхищаться смелостью мальчика.
Он включил скорость, отпустил педаль тормоза, объехал киоск, где продавали гамбургеры, миновал окно, где можно было получить еду, не выходя из машины, и выехал на подъездную дорогу. Здесь он повернул налево. У турка был большой дом типа ранчо на Талуда-Хайтс, на окраине города. Но Шеридан решил на всякий случай ехать туда проселочными дорогами. Тридцать миль. Минут сорок пять, может быть — даже час.
Шеридан проехал мимо вывески, где было написано: «Благодарим, что вы заехали за покупками в наш великолепный торговый центр Казиптаун», повернул налево и поехал со скоростью сорок миль в час, что в точности соответствовало правилам. Он вытащил из заднего кармана носовой платок, обмотал его вокруг правой руки и стал думать о сорока косых, которые обещал ему турок за маленького мальчика.
— Вы пожалеете об этом, — сказал малыш. Шеридан нетерпеливо оглянулся на него, оторвавшись от своей мечты, в которой он только что выиграл двадцать раз подряд. Теперь мистер Реджи рыдал у него в ногах, весь потный от страха, умоляя Шеридана остановиться: неужели он хочет разорить его?
Малыш снова заплакал, и его слезы все еще имели такой же розоватый оттенок, хотя они уже далеко отъехали от ярких огней торгового центра. Впервые Шеридан подумал о том, что мальчик, может быть, болен какой-то заразной болезнью. Впрочем, решил он, сейчас поздновато беспокоиться о таких вещах, и выбросил эти мысли из головы.
— Когда мой попси найдет меня, вы пожалеете об этом, — предупредил малыш.
— Да, — согласился Шеридан и закурил.
Он свернул с шоссе 28 на проселочную дорогу в две полосы, покрытую асфальтом. По левую сторону от дороги лежало длинное болото, по правую стоял густой лес.
Малыш всхлипнул и потянул за наручники.
— Перестань. Это ничем тебе не поможет.
Тем не менее малыш потянул снова. На этот раз заскрипел гнущийся металл. Это совсем не понравилось Шеридану. Он оглянулся и с изумлением увидел, что металлическая распорка — распорка, которую он приварил собственными руками, — заметно изогнулась. Черт возьми! — подумал Шеридан. У него зубы как бритвы, а теперь еще выясняется, что мальчишка силен, как проклятый вол. Если он таков, когда болен, не дай бог попытаться похитить его, когда он здоров.
Шеридан съехал на травянистую обочину и остановил фургон.
— Сейчас же прекрати!
— Нет!
Мальчишка снова дернул за наручники, и Шеридан увидел, как распорка еще немного согнулась. Господи, как может ребенок обладать такой силой?
Панический страх, решил он. Вот почему мальчишке это удается.
Но в прошлом ни одному из мальчиков не удавалось это сделать, а многие из них были перепуганы куда больше.
Шеридан открыл бардачок и достал оттуда шприц. Его дал ему турок и предупредил, что пользоваться им следует только в случае крайней необходимости. Наркотики, заметил турок, могут испортить товар.
— Видишь?
Мальчишка взглянул на шприц уголком глаза и кивнул.
— Хочешь, чтобы я сделал тебе укол?
Он тут же отрицательно покачал головой. Сильный или нет, но у него был инстинктивный страх ребенка перед шприцами, с удовлетворением подумал Шеридан.
— Ты, видно, не дурак. Иначе ты мгновенно уснул бы. — Он помолчал. Ему не хотелось говорить это — черт возьми, ведь он хороший парень вообще-то, когда не оказывается в безвыходном положении. Но придется.
— А мог бы даже не проснуться.
Малыш смотрел на него. Губы его дрожали, щеки от испуга стали белей бумаги.
— Перестань дергать за наручники, и я уберу шприц. Согласен?
— Согласен, — прошептал малыш.
— Обещаешь?
— Да. — Его верхняя губа поднялась, обнажив белые зубы.
Один из них был все еще в крови Шеридана.
— Клянешься именем своей матери?
— У меня не было матери.
— Проклятье, — с отвращением произнес Шеридан, и фургон снова покатил вперед. Теперь он ехал быстрее, и не только потому, что свернул с главного шоссе. Этот малыш наводил на него какой-то страх. Шеридану хотелось побыстрее сдать его турку, забрать деньги и уехать.