— Нет.
— Так я и думал.
Дуглас оставил это на столе и вышел из кухни. Через пять минут он вернулся с чем-то еще.
— А это?
Он положил ярко-розовую цепочку с пурпурным треугольником на конце.
— Не мешай мне, — сказала бабушка. — Это цепочка.
В следующий раз у него были заняты обе руки. Кольцо, квадрат, треугольник, пирамида, прямоугольник и… другие фигуры. Все они были эластичные, упругие и, казалось, сделаны из желатина.
— Это не все, — сказал Дуглас, кладя их на стол. — Там их еще много.
Бабушка сказала:
— Да-да, — далеким, очень занятым голосом.
— Ты ошибаешься, бабушка.
— В чем?
— В том, что люди одинаковые внутри.
— Не болтай ерунды.
— Где моя свинья-копилка?
— На камине, где ты ее бросил.
— Спасибо.
Он протопал в общую комнату за свиньей-копилкой.
В пять часов из конторы пришел дедушка.
— Дед, пошли наверх.
— Ага. Зачем?
— Я хочу тебе кое-что показать. Оно некрасивое, но интересное.
Дедушка с кряхтеньем последовал за внуком наверх в комнату мистера Кобермана.
— Бабушке не стоит говорить: ей не понравится, — сказал Дуглас. Он широко распахнул дверь. — Вот.
Дедушка замер.
Последние несколько часов Дуглас запомнил на всю жизнь. Следователь со своими помощниками стоял у обнаженного тела мистера Кобермана. Бабушка внизу около лестницы спрашивала кого-то:
— Что там происходит?
И дедушка дрожащим голосом говорил:
— Я увезу Дугласа надолго, чтобы он позабыл этот кошмар. Кошмар, кошмар!
Дуглас сказал:
— Что тут плохого? Ничего плохого я не видел. Мне не плохо.
Следователь вздрогнул и сказал:
— Коберман мертв.
Его помощник вытер пот.
— Видел эти штуки в банках и в бумаге?
— Боже мой, боже мой, да, видел.
— Господи Иисусе Христе.
Следователь снова склонился над телом мистера Кобермана.
— Лучше держать все в секрете, ребята. Это не убийство. То, что совершил мальчик, — это милосердие. Бог знает что бы произошло, если бы он этого не сделал.
— Так кто же Коберман? Вампир? Чудовище?
— Вероятно. Не знаю. Что-то… не человек. — Следователь ловко провел руками вдоль шва.
Дуглас гордился своей работой. Ему пришлось повозиться. Он внимательно следил за бабушкой и все запомнил. Иголку, нитку и все остальное. В целом мистер Коберман был аккуратно зашит, как любой цыпленок, когда-либо засунутый бабушкой в пекло.
— Я слышал, как мальчик говорил, будто Коберман жил даже после того, как эти штуки были вынуты из него. — Следователь смотрел на треугольники, цепи, пирамиды, плавающие в банке с водой. — Продолжал жить, Господи.
— Мальчик это сказал?
— Сказал.
— Так что же тогда убило Кобермана?
Следователь вытянул несколько ниток из шва.
— Это… — сказал он.
Солнце холодно блеснуло на наполовину приоткрытом кладе: шесть долларов и семьдесят центов серебром в животе у мистера Кобермана.
— Я думаю, что Дуглас сделал мудрое помещение капитала, — сказал следователь, быстро сшивая плоть над «сокровищем».
Мэнли Уэйд Уэллман
В 1955 году Мэнли Уэйд Уэллманпереехал в Северную Каролину и провел там остаток жизни, став специалистом по музыке горцев, Гражданской войне и истории Старого Юга и написав ряд книг на эти темы. Среди них — «Мертвые и пропавшие: Классические преступления Северной Каролины» (1955), удостоенная премии Эдгара Аллана По как лучший документальный детектив, «Они заняли свое место: Основатели Конфедерации» (1959) и «Песенник восставших: Песни, которые пели конфедераты» (1959). Уэллман также написал 14 детских книг.
За рассказ «Звезда для воина» Уэллман в 1946 году был удостоен ежегодной премии журнала «Эллери Куинс мистери мэгэзин» в номинации «Лучший рассказ»; претендовавший на эту же награду Уильям Фолкнер написал гневное письмо протеста. Среди других наград Уэллмана — премии за вклад в литературу от Всемирного общества авторов фэнтези (1980) и Британского общества авторов фэнтези (1986), а также Всемирная премия фэнтези в номинации «Лучший сборник» за «Худшее еще впереди» (1975).
Несколько рассказов Уэллмана были адаптированы для телевидения, в том числе «Долина была тиха» (для одного из эпизодов «Сумеречной зоны», 1961) и «Дьявол не шутит» (для «Ночной галереи», 1971). По его сценариям сняты два эпизода сериала «Огни погашены» — «Злоумышленники» (1951) и «Школа невыразимого» (1952).
Рассказ «Честель» впервые был напечатан в антологии «Лучшие рассказы ужасов за год. Серия 7» под редакцией Джеральда У. Пейджа (Нью-Йорк, 1979).
Честель (© Перевод Д. Кальницкой.)
— Ну почему вы никак не хотите оставить графа Дракулу покоиться с миром? — с ухмылкой на широком лице вопрошал Ли Коббет.
Их было пятеро, они собрались в гостиной номера судьи Кейта Хилари Персиванта на Централ-Парк-Вест. Сам судья восседал в кресле с бокалом вина в крупной старческой руке. Сегодня он отмечал свой восемьдесят седьмой день рождения, но его голубые глаза оставались все такими же ясными и пронзительными, на массивном лице играл румянец, лишь по-прежнему густые шевелюра и усы из некогда рыжевато-коричневых сделались снежно-белыми. В своем сшитом на заказ костюме Персивант все еще выглядел мощным и широкоплечим.
Коренастый Ли Коббет был одет в пиджак и брюки, почти такие же коричневые, как и его лицо, рядом с ним сидела Лорел Парчер, миниатюрная юная девушка с рыжевато-каштановыми волосами. Помимо них в комнате присутствовали щеголеватый Фил Драмм, продюсер летнего театра, и Изабель Аррингтон из телеграфной службы новостей. Одетая в дорогой костюм блондинка Изабель курила темную сигарету с белым мундштуком, а ее перо не останавливалось ни на минуту.
— Дракула жив, так же как и Шерлок Холмс, — не сдавался Драмм. — Все эти вновь появляющиеся пьесы, фильмы…
— Вашему мюзиклу в любом случае придется воскрешать умершего, — прокомментировал Коббет, отпивая из своего стакана. — И каков коронный номер, Фил? «Час чеснока»? «Кровь, кровь, аллилуйя»?
— Ли, где твое христианское милосердие? — вступился за Драмма Персивант. — Как-никак, мисс Аррингтон пришла сюда, чтобы взять у меня интервью. Налейте даме вина и дайте мне наконец ответить на ее вопросы.
— Замечания мистера Коббета тоже весьма интересны, — произнесла Изабель своим тягучим грудным голосом. — Он известный специалист в области сверхъестественного.
— Возможно, — признал Коббет. — И у мисс Парчер тоже есть определенный опыт. Но настоящий специалист здесь судья Персивант, он автор «Вампирикона».
— Я читала издание в мягкой обложке, — сказала Аррингтон. — Фил, там упоминаются различные коннектикутские легенды, касающиеся вампиров. Вы ставите в этой местности свое шоу. Еще раз — как называется тот город?
— Деслоу, — ответил продюсер. — Сейчас мы как раз превращаем в театр один прекрасный каменный амбар. Я пригласил Ли и мисс Парчер посмотреть.
Журналистка взглянула на Драмма:
— Деслоу — это курорт?
— Пока нет, но, возможно, шоу привлечет туда туристов. В Деслоу, во всяком случае до нынешнего дня, в почете всегда были мир и спокойствие. Стоит вам только чихнуть — все тут же решат, что происходит ограбление банка.
— Деслоу расположен неподалеку от Джеветт-Сити, — резюмировал Персивант. — Около полутора веков назад там обитали вампиры. Точнее говоря, семейство Рэй. А к востоку, в Род-Айленде, последние несколько лет можно встретить весьма яркие образцы фольклора, связанные с этой темой.
— Оставим Род-Айленд подражателям Говарда Лавкрафта, — предложил Коббет. — Как называется ваше шоу, Фил?
— «Земля за лесом», — отозвался Драмм. — Сейчас мы отбираем актеров. В эпизодических ролях заняты местные. Но на роль графини Дракулы у нас есть Гонда Честель.