«Здесь и так темно», – сказала первая женщина.
«Оставь нас одних, если тебе не нравится», – отозвалась другая.
Лестат уселся в кресло и жестом поманил ее к себе. Она подошла и устроилась у него на коленях, обняв за шею и поглаживая его золотистые волосы.
«У тебя ледяная кожа», – сказала она вдруг и отстранилась.
«Не всегда», – возразил Лестат, притянул ее к себе и прижался лицом к белой восхитительной шее.
Я смотрел завороженно. Я всегда знал, что Лестат жестокий и хитрый, но только теперь понял, как он умен и коварен: он вдруг вонзил зубы в шею девушки, надавливая на ее горло пальцами и крепко прижимая к себе. В считаные мгновения он утолил жажду. Другая женщина ничего не заметила.
«Твоей подруге не следует пить», – обратился он к ней и выскользнул из кресла, усадив безжизненное тело так, что казалось, будто девушка спит, подложив руки под склоненную на стол голову.
«Такую дуру еще поискать надо», – презрительно бросила та.
Она стояла у окна и смотрела на городские огни. В те времена дома в Новом Орлеане были невысокие – вы, наверное, знаете. И в тихие, ясные вечера вроде того, о котором я рассказываю, с верхних этажей новой гостиницы открывался чудесный вид: улочки, освещенные газовыми фонарями. В полумраке звезды казались ярче и ближе, как это бывает в море.
«Я могу тебя согреть получше, чем она», – сказала девушка и повернулась лицом к Лестату.
Должен признаться, я вздохнул с облегчением: сейчас ему, по всей видимости, придется прикончить и ее, не прибегая к моей помощи. Но его план оказался не так прост.
«Ты думаешь?» – спросил он, взяв ее за руку.
«Да в этом, как я погляжу, нет нужды», – удивилась она.
– Его согрела свежая кровь?
– О да. После убийства тело вампира становится ничуть не холоднее, чем ваше. – Луи с улыбкой взглянул на юношу и продолжил: – На лице Лестата проступила краска, и оно совершенно преобразилось. Он притянул девушку к себе, и та, поцеловав его, рассмеялась. «Твоя страсть, – сказала она, – обжигает, словно раскаленные угли».
«Да, но твоя милая подружка дорого заплатила за это. Кажется… – Лестат пожал плечами, – я сильно ее утомил».
Он отступил назад, как бы приглашая женщину подойти вслед за ним к столу, что она и сделала с выражением превосходства на тонком лице. Без особого интереса она взглянула на подругу, и вдруг ей на глаза попалась салфетка, на которой темнели крошечные красные пятнышки. В недоумении она подняла ее с пола, пытаясь разглядеть, что бы это могло быть.
«Распусти волосы, – тихо сказал Лестат. Она равнодушно подчинилась, и светлая волна рассыпалась по шее и плечам. – Какие они мягкие, – прошептал Лестат, дотрагиваясь до них. – Именно такой я представляю тебя на постели с шелковым покрывалом».
«Хорошенькое у тебя воображение», – фыркнула она, игриво поворачиваясь к нему спиной.
«Ты знаешь, про какую постель я говорю?» – поинтересовался он.
Она, рассмеявшись, ответила, что, вероятно, его собственную. Полуобернувшись, она смотрела на него, а он, не сводя с нее глаз, легонько толкнул тело ее подруги, отчего оно упало с кресла и осталось лежать неподвижно, лицом вниз. Едва не задохнувшись от удивления и испуга, девушка поспешно отскочила в сторону, задев низенький столик. Свеча на нем упала и погасла.
«Главное – это потушить свет…» – тихо пробормотал Лестат и, не обращая внимания на сопротивление девушки, похожей на мотылька, бьющегося о стекло, прижал ее к себе и впился зубами в хрупкую, нежную шею.
– О чем же вы думали? – спросил юноша. – Вы не хотели остановить его, как в случае с Френьером?
– Нет, – ответил вампир. – Да я и не сумел бы предотвратить подобный исход. Не забывайте, я знал, что он убивает людей каждую ночь. В отличие от меня кровь животных его нисколько не удовлетворяла. Она годилась, только когда не оставалось ничего лучшего. И потом, хотя мне было жалко женщин, я думал совсем о другом. В моих мыслях царил хаос. А в груди все еще стучал маленький молоточек – сердце голодного ребенка, и мучительные сомнения по поводу странной раздвоенности моей души ничуть не утихли. Я злился, что Лестат сделал меня зрителем отвратительного представления, нарочно дождался моего пробуждения, прежде чем убить девушек. Смешанное чувство ненависти и собственной слабости вспыхнуло во мне с невиданной силой, и в который раз я спрашивал себя, достанет ли у меня смелости расстаться с ним.
Тем временем, усадив очаровательных женщин за стол, Лестат прошелся по комнате и зажег одну за другой свечи. Комната стала походить на свадебную гостиную.