«Идите к огню», – приказала женщина.
«Остановитесь, не делайте этого», – сказал я.
Глаза хозяйки сузились, она процедила сквозь зубы: «Выйдите отсюда!»
«Морган», – позвал я англичанина, но он не услышал меня.
«Оставьте его», – с яростью сказала женщина.
«Но это же глупо! Разве вы не понимаете – эта женщина уже умерла!» – взывал я к ней.
«Луи, – прошептала Клодия неслышно для остальных, обняв меня за шею, – оставь этих людей».
Крестьяне входили в комнату, устремив на нас мрачные взоры, и становились вокруг стола.
«Но откуда они? – прошептал я. – Вы же обыскали кладбище! Если это вампиры, то где они прячутся от вас? Эта женщина уже не причинит вам вреда. Лучше уж устройте охоту на вампиров».
«Днем, – мрачно кивнула хозяйка. – Мы их поймаем днем».
«Где? Там, на кладбище? Будете разрывать могилы?»
Она мотнула головой.
«Развалины, – ответила женщина. – Мы ошиблись: они прятались там всегда, еще во времена моего деда. И сейчас они там. Если придется, мы разберем это место камень за камнем. Но сейчас… уходите из комнаты. Мы вышвырнем вас вон, прямо в темноту! – Она вытащила из-под фартука зажатый в кулаке кол и подняла его в мерцающем пламени свечи. – Слышите меня, уходите!» – повторила она. За ее спиной, молча сверкая глазами, сгрудились мужчины.
«Да… – ответил я. – Прочь отсюда. Так будет лучше».
Я прошел мимо, чуть не отбросив ее в сторону. Остальные отступили назад. Я взялся за щеколду и одним быстрым движением отодвинул ее.
«Нет! – закричала женщина на своем гортанном немецком. Она с ужасом смотрела на щеколду. – Вы не понимаете, что делаете!»
«Где эти развалины? – холодно спросил я. – Надо ехать налево или направо?»
«Нет, нет!» – она отчаянно мотала головой.
Я открыл дверь, мне в лицо ударил холодный воздух. Одна из женщин около стены что-то зло и отрывисто сказала. Всхлипнул во сне ребенок.
«Я ухожу. Мне нужно только одно. Скажите мне, где эти развалины, чтобы мы держались от них подальше. Ну, говорите».
«Вы не знаете, что делаете», – бормотала она.
Я взял хозяйку за запястье и медленно потянул за собой. Доски пола заскрипели, она упиралась. Мужчины подвинулись было ближе, но, когда женщина ступила на порог в темноту, остановились. Она вскинула голову, и волосы упали на ее дикие, расширенные глаза, свирепо глядевшие на мою руку.
«Говорите же», – сказал я.
Она смотрела уже не на меня, а на Клодию. Та повернулась к ней, и отблески огня осветили лицо девочки. Я знал, что женщина не видит сейчас ни пухлых щечек, ни детских губ, а только глаза, полные темной дьявольской мудрости. Хозяйка нервно покусывала губы.
«К северу или к югу?»
«К северу…» – прошептала она.
«Направо или налево?»
«Налево».
«Как далеко отсюда?»
Ее рука отчаянно вырывалась.
«Три мили», – выдохнула женщина.
Я отпустил ее. Женщина отшатнулась к двери, глядя на меня со страхом и непониманием. Я уже повернулся, чтобы идти, но вдруг она окликнула меня. Я обернулся. Она сорвала распятие с притолоки над своей головой и протянула мне. Из темного кошмара моей памяти выплыли Бабетта, ее слова: «Изыди, Сатана!», ее ненависть. Но на лице женщины было написано только отчаяние.
«Во имя Господа, возьмите! – сказала она. – И поезжайте быстрее».
Двери захлопнулись, мы с Клодией остались одни в кромешной темноте.
– Несколько минут – и мрак ночи сомкнулся над слабыми фонарями нашей кареты, будто бы никогда и не существовала эта деревня. Экипаж кренился на поворотах, скрипя рессорами, тусклая луна на мгновение освещала бледные контуры за соснами. Я все время думал о Моргане, слышал его голос. И с ужасом ждал встречи с существом, убившим Эмили, с чудовищем, с одним из нас. Клодия же пребывала в неистовом возбуждении. Если бы она умела править лошадьми, то наверняка взяла бы поводья в свои руки. Она все время просила меня гнать быстрей, ее задевали низкие ветви, хлестали по лицу, но рука на моем поясе была тверда как сталь.
Помню, дорога резко свернула, звякнули фонари, и Клодия прокричала сквозь ветер: «Смотри, Луи, это здесь!»
Я резко натянул поводья, Клодия упала на колени, привалилась ко мне. Карета остановилась, слегка покачиваясь, как корабль в море.
Луна выплыла из-за облака и осветила высоко над нами тусклые очертания башни, в длинном узком окне просвечивало мутное небо. Экипаж уже замер на рессорах, а я еще сидел, вцепившись в сиденье, и пытался унять головокружение. Тихо заржала лошадь, и наступила тишина.
«Идем, Луи», – сказала Клодия.
Я прошептал что-то, наверное слова отказа. С ужасной отчетливостью я чувствовал присутствие Моргана, слышал его тихий, бесстрастный голос. Но никого не было вокруг нас. Только шум ветра и мягкий шелест листьев.