-Да. Скоро стемнеет.
-Хорошо, мне нужна твоя помощь.
-Для чего?
-Мне нужно сбежать на эту ночь.
Я чуть оттолкнула Гвидо. Мы отошли от двери к софе.
-Ты что? – прошипела я, - хочешь, чтобы я потворствовала твоему побегу из психушки?
-Да.
-Нет! Меня отсюда вышвырнут. Герман сказал, еще одна осечка и меня вынесут отсюда вперед ногами.
-Это плохая метафора.
-Гвидо!
-Я вернусь. Это только на одну ночь. Обещаю.
-Я тебе не верю.
-Это правда.
-Допустим. Но я не могу на это пойти.
-Я заплачу тебе.
Стоп! Лилия Дмитриевна, одумайся!
-Сколько?
-Еще тысячу долларов.
Так нельзя, это неправильно, опасно и неприемлемо. Я не могу согласиться ни в коем случае.
-Я согласна.
Гвидо кивнул:
-Ты сделала правильный выбор, Лили.
-Ой, не говори больше ничего, иначе я передумаю.
Мы сели вдвоем на кровать и стали разрабатывать план побега. Собственно, в этом не было ничего сложного. По идее Гвидо я должна была выйти из клиники и дожидаться его на кладбище. Сам он выберется так же как и в прошлый раз. И мы поедем в Москву.
Так все и произошло. Начало было таким беспрепятственным, что это стало внушать мне подозрения. И каким это образом Гвидо выбирается из психушки незамеченным? Отвечать на это он мне не стал. Но беда состояла даже не в этом.
-Гвидо, ты почему не переоделся? Ты будешь в пижаме и халате ходить по Москве?!
- А что? – он удивленно осмотрел себя.
-Ой, дурак, дядя Гвидо, ой дурак. Пижамный стиль, конечно, сейчас в моде, но не стоит все напрямую понимать.
-Тогда что делать?
-Вызову такси, давай уйдем с кладбища, пока нас не засекли.
По пути нам встретился священник, он выходил из маленькой церкви.
-Здрасте, - сказала я.
-Здравствуйте, и что это вы одна по кладбищу ходите ночью? – спросил батюшка, прищурившись.
-Да я не одна, - я указала пальцем на Гвидо позади себя.
Священник удивленно покачал головой и ушел. Я обернулась, но Гвидо не было. Наверно, спрятался от посторонних. Недолго думая, я зашагала на остановку, и интуиция меня не подвела, Гвидо был уже там. Я присела на лавочку рядом с ним и вызвала такси. Пока мы ждали, несколько раз звонили из дома и писали смски, чтобы я сходила в магазин и купила что-нибудь. Я не брала трубку и не отвечала. Гвидо наблюдал за мной.
-Кто это звонит? – спросил он.
-Даааа, - я махнула рукой, - это мама и сестра.
Мое лицо сделалось грустным против воли. Гвидо молчал.
-У тебя такое было, ну, проблемы с семьей? Кажется, они ненавидят меня, хотя я не делала им ничего плохого. Их просто раздражает факт моего существования.
Зачем я только что это сказала? Иногда по ночам на нас нападают такие приступы откровенности, что потом жалеешь, что собственный язык не проглотила.
-Нет, - сказал Гвидо, смотря на дорогу, - я не помню. Не помню ничего об этом.
-О чем? Ты не помнишь свою семью? Ты не общаешься с ними?
-Нет, не общаюсь и не помню их. Думаю у меня нет семьи.
-Эээ…ты потерял память?
-Нет. Наверное. Это было так давно. Мне кажется, что у меня никогда не было семьи. Ведь может быть, что я возник сам по себе?
-Нет, - я покачала головой, - кто-то же родил тебя.
-Мне не хочется говорить об этом. Когда ты задаешь такие вопросы я чувствую как здесь, - он приложил руку к сердцу, - становится неприятно. Я снова заново умираю. В голове огонь горит.
-Окей. Такси приехало.
Мы сели, я назвала адрес и всю дорогу думала о том, что же происходит с Гвидо, почему он такой? Что произошло с ним? Интересно, Герман Исаакович знает много о Гвидо, знает ли он причину болезни Гвидо. Порфирия передается по наследству, значит, она передалась Гвидо от родителей, о которых он ничего не помнит или не хочет вспоминать. Я взглянула на его бледный профиль. Четко очерченное лицо, капризно надутые губы, брови вразлет. Его тонкие белые пальцы барабанили по дверной ручке. Он как аристократ какой-то. А еще он будто инопланетянин. Настолько неземной.
Поездка обошлась в кругленькую сумму. Гвидо это не беспокоило, тогда и меня тоже. Было уже совсем темно. Но район, в котором жила гадалка Ада, был довольно приличный. Поэтому во дворах во всю светили фонари. Прохожие с подозрением и откровенным любопытством смотрели на нашу странную пару. Если Гвидо будет сбегать из больницы в следующий раз, я соглашусь ему помогать только, если он наденет нормальную одежду.
-Пришли, этот подъезд, - сказала я, поднимаясь на ступеньки. Рукой я взялась за железные перила, пальцы вляпались во что-то мокрое.
-Твою мать, - тихо выругалась я.
Гвидо вдруг застыл как статуя, втянул в себя воздух как собака, его взгляд уперся в дверь.