- О простите, - заговорил человек на английском, я порадовалась, что хоть немного знаю этот язык.
- Ничего, я сама виновата, - ответила я.
- Я помогу.
Мужчина средних лет, кореец, довольно симпатичный в сером клетчатом костюме пронзил меня внимательным взглядом. Из-за этого я сильнее разволновалась и дрожащими руками принялась собирать вещи. Хуже всего, что это были пара трусов, носков и куча шоколадок.
- Меня зовут доктор Ким Пак Чи, - вставая, представился кореец.
- Очень приятно, я Лили, - пряча трусы в карман, ответила я.
- Лили, - раздался голос позади. Это был Герман.
- О, доктор Гризман, - радостно воскликнул доктор Ким, - какая встреча. А я уже думал, где искать вас.
Мой новый знакомый подошел к Герману, они обменялись рукопожатиями и доктор Ким, склонившись, отчетливо прошептал. И я поняла его слова. Он сказал:
- Вы привезли с собой пациентку, кажется, у нее обострилась мания преследования из-за смены обстановки. Не стоило брать для вашего доклада пациента с тревожным расстройством.
Я покраснела как рак. Герман отстранился от Кима и резко и отрывисто заявил:
- Это не пациент. Это мой секретарь.
- Но разве... - Ким выглядел озадаченно. Чтобы скрыть неловкость, он поскорее скрылся.
- Ну и позор, - прокомментировала я, - он решил, что я психическая.
-Не обращай внимания, это профессиональное, - объяснил Герман.
- Только не надо меня утешать.
- Тогда завтра в 12 мы идем на первую лекцию, я буду выступать.
- А мне что делать? - поинтересовалась я.
- Приведи себя в порядок.
Я не удержалась от злой рожи в его сторону. Все, иду в номер. Хватит позориться на сегодня.
Глава 7. Твои глаза
На конференцию по психиатрии собралось множество профессоров со всего мира. Но как оказалось самым известным среди них оказался мой босс - Герман. Это удивило меня. Как только мы вдвоем зашли в больницу, то участники семинара во всю глазели на Германа, подходили здоровались, а некоторые громко восклицали что-то вроде: " О май гат, ит зис докче Гризман!"
- Вы так популярны, - прокомментировала я, когда мы скрылись в лифте от идущих за нами журналистов из медицинского издания.
- Я уже говорил, что занимаюсь исследованиями в области психиатрии, - туманно ответил Герман.
- Разве это так популярно?
- Особенно если делаешь научные открытия.
- Ааа...ничего себе, а что вы открыли?
- Это правда вас интересует или это вопрос вежливости? - Герман, задев меня плечом, вышел из лифта.
Что опять на него нашло.
В зале для семинара доктора по очереди выступали на сцене, презентуя свои исследования и демонстрируя это на видео. Герман довольно живо интересовался происходящим, иногда задавая вопросы. Каждый раз, когда он так делал, публика явно приходила в восторг. Я чувствовала даже зависть к нему.
Апофеозом всего этого стал доклад самого Германа Исааковича. Пока он приветствовал почтенную публику, я наклонилась к ближайшей ко мне девушке, восторженно записывающей выступление на телефон.
-Извините, - говорила я на своем сносном английском, - это доктор Гризман, чем он знаменит?
- Ооо, - девица явно обрадовалась моему вопросу, - доктор Гризман сейчас самый передовой психиатр и психотерапевт в мире. Он разработал и запатентовал свой собственный способ гипнотерапии при лечении таких расстройств. которые ранее можно было излечить только медикаментами. Доктор Гризман занимается не только терапией, но и фармакологией. Он лично создал некоторые лекарства, благодаря своим генным исследованиям. Его работа об официально непризнанных психических расстройствах произвела фурор в мире медицины. Благодаря ему некоторые новые болезни с систематикой и новыми методами лечения были включены в международную классификацию психических болезней. Представляете, произошел пересмотр десятого реестра, его заменили на одиннадцатый. И все из-за него.
- Ого, - только и ответила я.
Герман, подсвечиваемый на сцене проектором, выглядел как герой аниме. Белый халат, золотые кудри, зеркальные очки. Он уже говорил что-то:
- Сегодня я хочу поговорить о стигматизации обществом суицидентов. Суицид - одна из основных причин в наше время смертности населения планеты. В Южной Корее, где мы сейчас находимся, эта проблема стоит особо остро. Но я хочу поговорить не столько о проблеме самого суицида, эта проблема была освещена мной более подробно в моих прошлых работах. Я хочу поговорить о том, как общество готово принять факт самого суицида. Как оно принимает людей, совершивших суицид, и могут ли адаптироваться к нормальной жизни люди, совершившие неудачную попытку самоубийства. Стигма - это позорная метка. Во все времена людей, отторгнутых обществом, помечали специальными метками, дабы отличить от остальных, нормальных людей. Так, используются ли социальные стигмы на людях, совершивших попытки суицида? Да. Начнем с того, что суициденты чаще всего подвергаются презрению, жалости или же отторжению от общества. Кроме того наиболее встречаемые в моей практике реакции - это добровольная социальная изоляция. Но может ли человек оставаться вне общества добровольно? Способен ли признать, что ему не нужна любовь, дружба, общение. Что толкает человека на признание своего одиночества и побег от окружающего мира?