Никогда не считала себя неудачницей, и все же пора признать сей прискорбный факт. Потому что в тот момент, когда я уже чувствовала его дыхание, оглушающей трелью заорал мобильный. Мой! Выкину все гаджеты к демонам!
– Прости, – я неловко отстранилась. – Кто бы это ни был, ему не жить.
– Ничего, – сказано это было так, что моя мстя звонившему покажется просто легкой шалостью.
Камикадзе, посмевшим прервать… пока не буду углубляться, что именно, оказался Петька Смирнов, журналист из Москвы. Приятель, который помог мне осветить проблему человеческих рабов пятнадцать лет назад, до сих пор уговаривал меня переехать в столицу, ругая жизнь на севере, а я все никак не решалась. Примерно раз в месяц мы созванивались, обсуждая мою сложную жизнь и столичные перспективы, его жену и детишек, работу и, довольные друг другом, прощались до следующего раза.
– Привет, золотце! Ты трубку не брала вчера весь день, я уже решил, что что-то случилось! Ты заставляешь меня волноваться!
Правда? Не брала?
– Привет, Петь. Не видела пропущенные, извини. Замоталась, дел много.
– Ты всегда у меня деловой была. Как вообще дела?
Я покосилась на оборотня, даже не думающего деликатничать и оставлять меня на время личного разговора. Между прочим, динамик у меня довольно громкий. Пришлось отойти самой. Проводили недовольным взглядом, но догонять, конечно, не стали.
Разговор с другом занял минут пятнадцать. Сначала я думала, стоит ли делиться с ним новыми приключениями. Но этот вампир просто мастер в выуживании любого рода информации, и к концу беседы он знал практически все, разве что, без мелких подробностей.
– Ты уникальная женщина, золотце! Я возьму за свой счет и к тебе.
– Не стоит, Петь, все нормально. Я тут вроде как справляюсь.
– Да уж, я уже понял. Просто Лара Крофт с клыками. Ритуалы, убийства и прочие прелести обычной провинции!
– Ты преувеличиваешь.
– Боюсь, это ты преуменьшаешь, и наверняка сознательно!
Мы попрепирались еще некоторое время, и мне удалось-таки притормозить мужчину, рвущегося в бой со всей съемочной бригадой. В конце концов, заявила, что это – мое личное дело, так как касается моей семьи, и его вмешательство может только все усугубить. На меня поворчали, но согласились. Правда, под клятву перед Небом о том, что если «хоть один волос упадет с моей чумной головы, тут же звоню своему лучшему другу, и он мчится сюда во все колеса». На том и порешили.
Обернувшись, поняла, что за мной все еще наблюдают. Женя стоил в той же позе, что я его оставила, и выглядел страшно. Нет, не так взбешен, как после нападения, но было что-то такое в облике, отчего я попятилась. Даже показалось, что стал выше ростом, хотя куда уж выше. От него исходила буквально осязаемая угроза. Почему-то захотелось оправдаться:
– Это Петя из Москвы…
– Я понял, – грозовая туча почти нависла над головой, и вот-вот грянет оглушительным громом. – Мне пора. Если будут проблемы, звони.
– Но…
Не успела ничего сказать, как черный вихрь пролетел мимо, чуть не сбив с ног, и скрылся за углом. Ошметки одежды остались валяться немым укором. Тупо посмотрев на тряпки, я вздохнула и пошла домой. Было стыдно непонятно почему. И чуть грустно.
Глава 13
Пока дядя и впечатлительный опер разбирались в происходящем, меня назначили почетной нянькой одного не в меру деятельного парня. Мы-то наивно полагали, что после случившегося ребенку психолог понадобится. Но нет, ему понадобилось переться в университет и требовать восстановления на курсе. С учетом того, что мы вроде как хотели отправиться с ним в Мурманск, его желание было неожиданным. На что он объяснил: пока суд да дело, он еще экзамены успеет сдать и диплом защитить, тем более, тот почти готов. А «покорять север» лучше с корочкой. На предложения отдохнуть годик и просто пожить в свое удовольствие на меня посмотрели как на умалишенную.
С одной стороны, понятно, людям, которые живут лет девяносто максимум, жалко тратить даже часть из них на обучение, которое без диплома в нашем мире, в общем-то, мало чего стоит. С другой, было страшно отпускать его без сопровождения. Да и будучи рядом, я не была уверена, что смогу защитить его от всего. Конечно, физически при мне обидеть его никто не посмеет. Другое дело – словом. Окружающие очень жестоки, мне ли не знать.
О том, что происходило в СИЗО, он мне так и не рассказал. Даже дядя провел воспитательную беседу, но впустую: то ли парень не хотел вспоминать все ужасы, происходящие с ним в камере, то ли не желал расстраивать нас. И то и другое мы принимали, хотя очень хотели отрезать пару-тройку лап сотрудникам ведомства. И, судя по тяжелому взгляду вампира, так просто он их прегрешения не забудет.