— Я не верю в какие-то планы. Мои размышления о вечности не принесли никаких озарений. Прошлое, настоящее, будущее… все только горечь.
— Нет, Сивилла, — возражает ей Маг. Колесница как раз выезжает на мощенную камнями дорогу. — Я нашел способ, как обмануть вечность. У нас с тобой будет то, что есть даже у этого милого мальчика… величайший из всех даров. Мы с тобой станем смертными.
Мальчик замирает в леденящем страхе.
— Сейчас мы едем в Помпеи, — говорит Маг. — В мой новый дом.
— Я видела… — хрипит Сивилла.
— Я знаю, что ты видела. — Маг не дает ей договорить. — И это тоже — часть нашего плана.
Она снова смеется надтреснутым птичьим смехом. Маг говорит:
— Спой нам, мальчик.
— У меня больше нет кифары.
Маг роется в куче сокровищ. Звенят золоченые кубки, амфоры и кувшины стукаются боками, аметист размером с кулак падает из сундука на пол, но Маг даже не смотрит, куда он упал. Он достает кифару из черного дерева, инкрустированную неаполитанскими камеями, и каждый ее колок вырезан из какого-то полудрагоценного камня, причем двух одинаковых нет.
— Это должно подойти. — Маг передает кифару мальчику, и тот робко берет инструмент. Ни разу в жизни, за все одиннадцать лет, он не держал в руках такой ценной вещи. — Пой, — говорит Маг. — Облегчи мою тысячелетнюю боль.
Мальчик мнется — боится не угодить своему новому хозяину. Лунный свет проникает в повозку сквозь отверстие в пологе. Белое как мед лицо мага отсвечивает странным мерцанием. Мальчику страшно. По-настоящему страшно. Но разве можно не повиноваться этому человеку?! Он — всего лишь жалкий раб. Он ноет, и его голос срывается всякий раз, когда колесница подскакивает на выщербленной мостовой. Сивилла прислонилась к его плечу и вбирает в себя тепло его шерстяной туники… она то засыпает, то вновь просыпается, лихорадочно блуждая в сбивчивых сновидениях.
Мальчик — его звали Пи-Джей, а рыжий, как выяснилось, был ему просто другом, а никаким не братом — шуровал кочергой в камине. Стивен удобно расположился в кресле. Кейл Галлахер нервозно обхаживал важных гостей. Фрэнсис и Пратна устроились на диване.
Женщина — Шанна — сказала:
— Пойду сделаю кофе.
Брайен Дзоттоли тут же вскочил, готовый помочь. Стивен уже давно понял, что Брайену нравится эта женщина. Стоило лишь посмотреть, как он пожирает ее глазами, и все сразу же было ясно.
Снаружи выл ветер. Снег валил непрестанно. Когда Брайен и Шанна ушли на кухню, все остальные заговорили о вампирах.
— Только бы он прекратился скорее, этот проклятый снег, — сказал Кейл.
— Нужно еще дров принести, папа, — сказал Пи-Джей, однако не вызвался сходить во двор.
— Пойдем вместе сходим, — предложил его друг Терри. Взяв по распятию с каминной полки, они вышли из комнаты. Кейл пододвинулся поближе к огню.
— Ну вот, стало быть, что мы имеем, — сказал принц Пратна. Четверо стариков, у которых есть цель.
— А ты с годами становишься все сентиментальное, — заметил сэр Фрэнсис.
— Нам надо придумать какой-то план, — сказал Кейл.
— Дом стоит на горе, — начал Стивен. — Оттуда все происходит, и туда мы в итоге должны прийти. — Интересно, что стало с Карлой, подумал он. Может, она уже не человек? И какой будет их встреча? Слезливо-сентиментальной или наоборот?
— Мне вовсе не улыбается перспектива выходить из дома в такую погоду, — нахмурился Пратна. — В моем-то возрасте, право… о мои бедные кости… тем более я, как говорится, цветочек тропический, привыкший к теплу и солнцу. Я вот думаю… может, мне стоит лишь под конец появиться и нанести coup de grace [32].
— Снег может идти несколько дней подряд, — сказал Кейл. — Вон уже навалило… два фунта, не меньше. За окном ни хрена не видно. Дождемся утра…
— В окно лучше вообще не выглядывать, — заметил сэр Фрэнсис. — В свете… гм… кровожадных обычаев местного населения.
Стивен сосредоточенно наблюдал за тем, как в щелях между стенными панелями собирается влага. Ему вдруг стало зябко. Он пододвинул кресло поближе к огню.
Кейл повернулся к нему:
— Мне просто не верится… они все это серьезно?
— Серьезнее не бывает, — угрюмо отозвался Стивен.
— В голове не укладывается…
Стивен вздохнул:
— Несколько наших друзей уже погибли.
Кейл задумчиво пошуровал кочергой в камине. Он долго молчал, а потом произнес:
— В задней комнате есть три свободные кровати. Вообще-то это не комната даже, а что-то вроде складского чулана. Я там храню кое-какие лекарства, чтобы не загромождать склад в аптеке. Но там вполне можно спать. Правда, кому-то из вас придется лечь на диване в гостиной.
— Вот наш водитель и ляжет, — важно изрек сэр Фрэнсис. — Стивен поморщился. Его покоробил этот высокомерный тон, равно как и снисходительно-пренебрежительное отношение Фрэнсиса к Брайену. Интересно, подумал он, а что там делают Брайен и Шанна, уединившись на кухне.
— Ага, — с сомнением протянул Кейл. — Но они тут шастают вокруг дома, стучатся в окна… а он тут будет совсем один. Это не есть хорошо.
— Ничего. Как-нибудь справлюсь, — усмехнулся Брайен, входя в гостиную с подносом, уставленным кружками с кофе. Следом за ним вошла Шанна.
— У вас замечательная жена, — сказал сэр Фрэнсис. — Редкая женщина. — Это была обычная лесть. Комплимент вежливого человека хозяйке дома. Однако Стивен взглянул на Шанну Галлахер и подумал, что это правда. Но тут вернулись мальчишки с дровами, и ход его мыслей прервался. Он уставился на огонь. Терри с Пи-Джеем подбросили дров, и пламя плясало, завораживая, маня… Стивен чуть не забылся в этом огненном упоении. Но потом Кейл сказал:
— Займемся пока чем-нибудь конструктивным. Например, настрогаем кольев.
И наваждение рассеялось.
Снова вернулся страх. И он был сильнее, чем прежде.
А за окном падал и падал снег. Ночь сгущалась. Ветер выл непрестанно.
Три часа ночи. Все давно разошлись спать. Брайен остался в гостиной один. Он лежал на диване, зябко кутаясь в плед. В камине горел огонь. За окном ревел ветер.
Раздались шаги. Брайен поднял глаза и увидел Шанну Галлахер. Она стояла над ним в одной ночной рубашке.
— Тише, — она поднесла палец к губам. Он сказал:
— Ты пришла.
Она сказала:
— Не знаю даже, почему.
Он сказал:
— Потому что нам страшно, обоим. Мир, как мы его знали, подходит к концу. Больше нет никаких правил.
Она присела рядом с ним. Он приподнялся и поцеловал ее — страстно, настойчиво. Она ответила на его поцелуй. Но в ней была некая напряженная отстраненность — как стена, сквозь которую не пробиться. Он сказал:
— Завтра мы все умрем.
Они снова поцеловались. Он возбудился и неожиданно кончил. От одного поцелуя.
— Прости, я…
Она сказала:
— Я все понимаю. Это нормально. Кейл спит крепко. Давай попробуем еще раз.
— А ты не боишься, что он?..
— Нет.
Она забралась к нему под плед. Они обнялись, прижавшись друг к другу.
— Он был для меня как счастливый билет, чтобы вырваться из резервации. Но последние пятнадцать лет я только и думаю о том, как бы вернуться обратно.
— Ты его ненавидишь?
— Я из шошонов. — Медленно и игриво она расстегнула молнию у него на брюках. Потом ласково вытерла сперму кончиком простыни. Весь вечер он думал только о ней, о ее ароматной коже, о роскошных мягких волосах цвета ночного неба. Она шептала о чем-то своем, но больше всего — о сыне. Это был единственный человек на земле, которого она любила по-настоящему. — Я научила его понимать, кто он такой. Я рассказала ему про его народ. Я надеялась, что когда-нибудь мы вернемся вместе, и он пройдет ритуал посвящения в видение змея… ну, ты понимаешь… и станет мужчиной по обычаям моего народа.
Он опять возбудился. Но потом ему вспомнились номер в отеле на окраине Лос-Анджелеса, и женщина, которую он подобрал на дороге… мертвая женщина, истекшая кровью… и Лайза стоит на балконе… и водоросли у нее в волосах шевелятся под влажным ветром… и он…