Вот ведь орет! Крепись, Джоди, не выходи из себя. Ему же всего девятнадцать, не сто пятьдесят, он и взрослым-то быть еще не научился, что уж тут говорить о бессмертии!
- Все это мне известно. - Джоди совершенно спокойна.
- Завтра ночью мы перво-наперво берем напрокат машину и едем за Илией. На обратном пути покупаем елку. Звучит?
- Берем машину напрокат? Это ново.
- Покатаемся. Ну прямо заботливая матушка. Гляди не перестарайся.
- В принципе, можно и без елки обойтись, - дает задний ход Томми.
- Прости меня. Я вел себя как мальчишка.
- Ты и есть мой мальчишка, - мурлычет Джоди.
- Отнеси меня в постельку.
Некоторое время Томми стоит неподвижно, держа Джоди за руку, потом сгребает девушку в охапку.
- У нас все будет хорошо, правда?
Джоди кивает в ответ и целует его. Из хищника она превращается во влюбленную девчонку. На секундочку. Но этого достаточно, чтобы вернулся стыд.
Ну зачем она напилась крови Эбби? В дверь звонят.
- Ты знал, что у нас есть дверной звонок?
- Нет.
- Артель «Напрасный труд», утренняя смена, - острит Ник Кавуто.
Весело ему, заразе. Судя по всему, всем нравятся мертвые шлюхи, что бы там ни вякали некоторые писаки.
В сквере на углу Мишн-стрит Ник не один.
Дороти Чин - маленькая, хорошенькая и сметливая - подавляет смешок и смотрит на градусник, который вытащила откуда-то из закоулков мертвого тела.
- Мертва уже часа четыре.
Ривера потирает виски. Книжный магазин явно ускользает от него, уплывает все дальше, как и женитьба. Ладно, бог с ней, с женитьбой, может и подождать. Но вот магазин оставляет в душе разверстую рану.
На всякий случай (ему и так все ясно) Ривера спрашивает:
- Причина смерти?
- Подавилась, - бурчит Кавуто.
- Так точно, господин сутенер, - на голубом глазу подтверждает Дороти.
- Целиком согласна с детективом Кавуто. Она подавилась.
- Непрофессионализм какой, - с укоризной произносит Кавуто.
- Вот уж клиент был недоволен.
- До того недоволен, что свернул ей шею и выгреб все денежки, - усмехается Дороти.
- Значит, шея свернута. - Ривера мысленно машет ручкой первому изданию полного собрания сочинений Реймонда Чандлера, рабочему дню с девяти до шести и гольфу по понедельникам.
На этот раз лыбится Кавуто.
- Только не в ту сторону. Что бы это значило, как думаешь, Ривера?
- Ну а если серьезно, - произносит Дороти Чин, - тут и без вскрытия все понятно. Ей еще повезло. Похоже, у нее СПИД по полной программе.
- Откуда ты знаешь?
- Глянь на ноги. Саркома во всей красе.
Чин снимает с трупа туфлю. На ступне и на колене открытые язвы.
Ривера вздыхает. О дальнейшем можно и не спрашивать.
Но Ривера все-таки спрашивает:
- А как обстоит с кровопотерей?
Дороти Чин вскрывала две предыдущие жертвы вампира и сейчас поеживается. Серия налицо. Все были смертельно больны, у всех свернута шея, у всех колоссальная кровопотеря - и ни единой ранки на теле. Даже следы от уколов отсутствуют.
- Вскрытие покажет.
С Кавуто вмиг слетает вся веселость.
- Значит, нам все Рождество вшивоту опрашивать?
У выхода из сквера полицейские в форме еще не закончили беседу с замызганным зевакой, зарулившим на огонек. Бродяга клянчит на бутылку - Рождество все-таки.
Домой Ривере не хочется, но не хочется и терять день на выяснение того, что ему и так известно.
Детектив смотрит на часы:
- Когда солнце встает?
- Погоди-ка, - Кавуто хлопает себя по карманам, - сейчас в календаре посмотрю.
Дороти Чин опять фыркает. И тихонько смеется.
- Доктор Чин, - тон у Риверы официальный, - не могли бы вы уточнить время смерти?
- Разумеется. - Чин оставляет хиханьки-хаханьки и докладывает по всей форме:
- Существует алгоритм, сколько времени уходит на то, чтобы тело остыло. Мне нужно знать, какая вчера была погода, мне нужно забрать ее в морг и взвесить. И через десять минут я назову вам точную цифру.
- Ты чего? - спрашивает Кавуто у Чин; та молча улыбается.
- Что еще? - На этот раз вопрос Кавуто обращен к Ривере.
- Зимнее солнцестояние, Ник, - поясняет Ривера.
- Рождество изначально приходится на самый короткий день в году. Сейчас одиннадцать тридцать. Часа четыре назад был восход, точно тебе говорю.
- Угу, - мычит Кавуто.
- Хочешь сказать, у проституток сейчас застой?
Ривера приподнимает бровь.
- Я хочу сказать, наш приятель никуда не выходит после восхода солнца. Так что он хоронится где-то неподалеку.
- Так и знал, что у тебя всякие гадости на уме, - морщится Кавуто.
- А как же наш книжный магазин?
- Скажи служивым, пусть пороются в темных местах: мусорных баках, подвалах, на чердаках - всюду.
- Фиг ты получишь ордера в Рождество.
- Если есть разрешение от домовладельца, ордера нам ни к чему. Это ведь не облава. Мы просто разыскиваем подозреваемого в убийстве.
Кавуто указывает на восьмиэтажное кирпичное здание:
- Не меньше восьми сотен укромных уголков.
- За дело, ребята.
- А ты куда?
- Имеется заявление о пропавшем без вести. Пожилой человек из Норт-Бич, последняя стадия рака. Уж дня два прошло, пора и расследование начать.
- Просто не хочешь ковыряться в помойках в поисках вам…
- Просто, - прерывает Ника Ривера, - он был тяжело болен.
Его жена предполагает, что он вышел из дома и потерялся. Что-то меня сомнения берут. Позвони мне, если обнаружишь что-нибудь.
- Угу. - Кавуто поворачивается к трем полицейским в форме, которые допрашивали бродягу.
- Эй, ребята, у меня тут для вас приятный сюрприз на Рождество!
Устроим небольшие поминки, решило Зверье. В китайском квартале удобнее всего.
Трой Ли - вот он, ехать никуда не надо. Леш тоже на месте - поклялся, что ноги его не будет в собственной квартире, пока тело там. Еврей Барри обещал прийти на поминки со всей семьей - как принято у иудеев. К тому же в китайском квартале винные магазины на Рождество открыты, а из-под прилавка тебе еще и фейерверк продадут. Зверье убеждено, что Синь была бы рада фейерверку на собственных похоронах.
С бутылками пива в руках парни полукругом выстроились на детской площадке на задах Грант-стрит. Сама покойница отсутствует - ее замещает слегка надкусанная пара съедобных дамских трусов. Издали сборище смахивает на компанию приколистов, которым взбрело в голову похоронить кусок яблочного рулета.
- Начну, с вашего разрешения, - говорит Дрю.
На нем плащ до пят, длинные волосы подвязаны сзади черной лентой, на лбу след от бутылки, которой запустила в него Джоди.
Дрю сует в рот косяк размером с тенор-саксофон, прикуривает от громадной каминной спички и изо всех сил затягивается. Набрав полные легкие, он кропит землю водой и хрипит:
- Покойся с миром, Синь.
Вместе со словами изо рта у Дрю вылетают клубы дыма. У всех на глаза наворачиваются слезы.
- Покойся с миром, Синь, - повторяет каждый, вынимает изо рта косяк и запивает пивом.
- Тя Тинь, моя терномадяя, - сообщает Трой Ли бабушке, которая, узнав про фейерверк, изъявила настойчивое желание участвовать в церемонии.
- Мы отомстим за тебя, - обещает Леш.
- И вернем наши денежки, - подхватывает баскетболист Джефф.
«Аминь!» - откликается Зверье хором.
Церемония получилась гражданская, не церковная, как и было задумано. Ведь Барри - еврей, Трой Ли - буддист, Клинт - протестант, Густаво - католик, а Леш и Джефф - закоренелые язычники.
Впрочем, Густаво все равно вызвали в магазин - побыть на посту, пока не вставят стекло, так что ничья вера не подверглась поруганию, когда вокруг съедобных трусов были воскурены благовония. Для Троя и бабушки курильницы с палочками оказались даже в тему, и Леш высказался в том смысле, что хоть верования у всех и разные, но благоухают божества приятно. Как ухоженная баба.