Семь герцогов, от которых произошли Батори, покинули эту землю во главе семи племен и выкупили Венгрию за белого коня.
На одежде королей семи племен были изображены луна и солнце – символы, которые можно увидеть и на гербе Эржебет. Они превратились в символы магических сил, управлявших ее жизнью.
Будущая мать Эржебет мало интересовалась оккультными материями. Ей были больше по душе мысли о замужестве и общественном положении. Естественно, охотников за ее рукой и сердцем было немало. Она выбрала Гашпара Драгфи за то, что он был «высок и красив собой».
Супруги счастливо жили в Эрдеде в провинции Сат-мар на северо-востоке Венгрии, рядом с Трансильва-нией. Они были убежденными протестантами, и их замок нередко служил домом пастору Андрашу Батизи. Значительную часть своего времени они посвящали обращению соседей в христианство, в большинстве своем крестьян, но не только их. Среди обращенных были и члены семьи, прежде всего – сводные братья и сестры Анны. Как и многие просвещенные люди того времени, супруги Батори основали в Трансильвании школу и пригласили в нее молодого учителя из Виттенберга.
У Анны Батори было двое сыновей – Янош и Дьердь. Ее первый муж умер в 1545 году. От него она унаследовала в том числе и замок Эрдед, который стал частью ее приданого, когда позднее она стала женой Дьердя Батори.
Молодая вдова плохо переносила одиночество; она вышла за Антала Другета из Гомонны, который также скоро сошел в могилу. Анна на этом не остановилась и в 1553 году вышла замуж за своего двоюродного брата из династии Эчед, Дьердя Батори, которому родила четверых детей: полоумного и жестокого Иштвана (мужа Фрузины Другет), Эржебет, Жофию, будущую жену Андраша Фигедьи, и Клару, которая вышла за Михаэ-лиша Кишварду.
Пословица «Яблоко от яблони недалеко падает» мало подходит к Эржебет. Ее сестры Жофия и Клара не отличались особой жестокостью, по крайней мере согласно понятиям той эпохи.
Отец Эржебет умер, когда девочке было всего десять. Несомненно, поэтому уже в 1571 году она была помолвлена с Ференцем Надашди: ее матери нужно было выдавать замуж еще двух дочерей.
Анна Батори благополучно дожила до глубокой старости и, помимо поучительного примера своей жизни, оставила своим безутешно скорбящим детям замки и имения, управляемые наилучшим образом.
Подагра была наследственной болезнью в этой семье. Сей факт мало кого удивит, если вспомнить, что люди того времени питались преимущественно мясом и дичью, приправленными изрядными порциями специй, и жили Батори в стране, где обычными напитками были превосходные крепкие вина. Другой наследственной болезнью была эпилепсия, известная в то время как «лихорадка мозга». Несмотря на то что, пытаясь победить болезнь, польский король и дядя Эржебет – Штефан Батори обращался и к колдунам, и к алхимикам, ему суждено было умереть в муках. Другой ее дядя – Иштван, который содействовал Габсбургам в их стремлении помешать коронации на венгерском троне Матиаша Корвина, был неграмотным, жестоким человеком и отъявленным лгуном. Будучи наместником в Трансильвании, он был изгнан со своего поста и сбежал, захватив с собой всю казну. Более того, он умудрился сделать так, что ему платили даже турки.
Еще один кузен Шомльо – король Трансильвании Габор также был исключительно жестоким и жадным. Смерть пришла к нему в горах от руки наемного убийцы. Его особым пороком была инцестуальная любовь к сестре Анне, отвечавшей ему взаимностью. Он оставил после себя двух дочерей, которые, как многие дети той эпохи, умерли соответственно в девять и двенадцать лет.
Другой дядя, тоже по имени Габор, который жил в Эчеде, был одержим злыми духами. Он нередко бросался на землю и катался по ней, скрежеща зубами.
Поведение распутного брата Эржебет Иштвана шокировало даже его видавших виды современников. Он был последним представителем ветви Батори-Эчед и умер, не оставив потомства.
Все упомянутые здесь люди были невероятно жестоки и в исполнении своих прихотей не останавливались ни перед чем.
Одним из самых известных членов семьи была тетка Эржебет по отцовской линии – Клара Батори, дочь Андраша IV, короля Трансильвании. Эта женщина пережила четверых мужей и под конец была признана «недостойной носить имя Батори». Поговаривали, что она по собственной инициативе избавилась, по крайней мере от двух мужей. Достоверно известно, что она задушила второго супруга в его собственной постели. Позднее она при довольно двусмысленных обстоятельствах вышла за дворянина Йохана Бетко, а затем – за Валентина Бенко из Пали. В конце концов увлеклась молодым любовником, которому подарила замок. Однако эта история закончилась трагично: их обоих схватили люди турецкого паши. Молодого любовника османы зажарили на вертеле, а Клару изнасиловал целый турецкий отряд, после чего ей, еще живой, перерезали горло. Естественно, из всех родственников именно эта тетка представляла для Эржебет наибольший интерес.
Сигизмунд Батори – король Трансильвании во времена султана Мухаммеда III и императора Рудольфа II (последняя треть XVI века), – еще один кузен Эржебет, был печально известен непоследовательностью и непостоянством своего характера, граничащими со слабоумием. Не вдаваясь в подробности его политических интриг, достаточно будет упомянуть о его отношениях со своей женой, австрийской принцессой Марией-Кристиной. Он женился на ней в 1595 году, чтобы закрепить свой альянс с габсбургской династией. Но скоро под тем предлогом, что жена холодна к нему и кричит во сне, когда нечаянно касается его, он публично потребовал расторжения брака. В стремлении достичь этой цели дошел до того, что объявил себя, возможно не без основания, импотентом, уверял, что каждую ночь ему являются призраки, которых его жена не замечает. В конце концов он заточил жену в Коваре, а сам отправился в Прагу, чтобы обсудить условия будущего развода с Рудольфом II. После долгих переговоров он вернулся к жене, однако через недолгое время бежал от нее в Польшу, после чего на него махнули рукой.
Его брат Андраш Батори, который в течение короткого времени был королем Трансильвании, погиб трагически. Его зарубили на горном перевале.. Затем израненную голову пришили к телу, а шею замотали белой материей. В таком виде его и выставили в церкви города Дьюлалехервара. На гравюре того времени можно видеть его бледное лицо с раной от боевого топора над левым глазом.
Эржебет росла очаровательной. Никто не мог устоять перед чарами молодой, бойкой красавицы. Перед ее потупленными глазами с длинными ресницами, перед ее щеками, линией ее рта. Где бы она ни появлялась, в ее силах было соблазнить и укротить любую жертву. Другие женщины были ничем в сравнении с ней – высокорожденной ведьмой и распутницей. Будь она весела, все могло бы обернуться по-другому, но веселой она никогда не была, да и говорила редко, все больше в вызывающей, саркастической манере. Что еще можно делать с женщиной ее типа, кроме как поклоняться ей – одевать ее в накрахмаленные рубашки и украшать жемчугами? Ни один любовник никогда не спешил на свидание с Эржебет. Только ведьмы и няньки, беззаветно преданные своему первобытному культу, несущему остальному человечеству одну лишь боль и беды.
Эржебет знала о своей власти – власти, данной ей магией, соками трав, человеческой кровью и Полярной звездой, власти, перед которой мужчины были бессильны. Лесные колдуны вырастили ее в мире, не имевшем ничего общего с миром других людей. Настало время – и она почувствовала необходимость в жертве. Ее мысли обратились к юным девушкам: «Их кровь больше не принесет им счастья. Отныне она будет биться во Мне – другой Мне. Я буду жить их жизнями, их юностью, которая заставляла других восхищаться ими. С их помощью Я наконец обрету любовь. Сберегите мою молодость, соки юных цветов!»