Говоря о европейском обществе, я не хочу сказать, что во всех его слоях и во всех регионах отношение к ведьмам и колдунам было одинаковым, – отнюдь нет. Очевидно, что людей образованных и в силу этого активно участвующих в культурном прогрессе, в котором революция в медицине составляла лишь небольшую часть, и всех остальных разделяла огромная пропасть. Это разделение порождало в ходе прогресса немало коллизий, так как недавние исследования показали, что средний европеец – это крестьянин – был значительно более осведомленным об изменениях в научной медицине, чем это считалось до сих пор. Среди сельских жителей было немало таких, которые хотя бы отчасти были знакомы с традиционными средствами и приемами лечения, и медики с университетским образованием всегда жаловались на вынужденное соревнование с этими знахарями. В целом же безграмотные и бескультурные врачеватели, заполнившие все уголки Европы, были столь многочисленны и столь неудержимы в своей деятельности, что реально не только затмевали рассвет всего передового и истинно образованного, но и гасили повсюду сам свет разума и здравого смысла.
Следует помнить, что вторая половина XVI столетия была периодом повального роста грамотности в Северной Европе, и любой, кто был способен прочесть хотя бы одно из многочисленных тогда популярных руководств по диагностике болезней и уходу за здоровьем, мог практиковать занятия медициной. Более осведомленными о переменах в медицинской теории могли оказаться те, кто, занимаясь подобной деятельностью, собирал разные отрывочные сведения, с тем чтобы выглядеть компетентным в глазах своих невежественных пациентов из низших социальных слоев. Лекарская практика подобных индивидуумов была широко распространена в Европе. Вероятно, столь же распространенной была и врачевательная деятельность духовенства. У значительной части священников состоявшие при них помощники имели, по крайней мере, незаконченное университетское образование и в ходе своего обучения наверняка знакомились с трудами Гиппократа или Галена.
Многие же священники читали гораздо больше. Майкл Макдоналд недавно исследовал врачебную карьеру сельского священника из Нортгемптоншира магистра гуманитарных наук с дипломом Оксфорда Ричарда Нейпира, чьи медицинские записи удивительным образом полностью сохранились. За 37 лет через лечащие руки Нейпира прошло почти 60 тысяч пациентов, большей частью людей простого происхождения. И ему, естественно, время от времени приходилось выносить определения болезням, будто бы вызванным ведьмами. Такие диагнозы, вероятно, особенно часто ставились теми, кто находился под сильным влиянием традиций в медицине, но был не способен в полной мере воспринять их натуралистический дух.
Нельзя, однако, отрицать, что, хотя крестьянство и испытывало влияние от изменений традиционного положения в медицине, это влияние было ограниченным и не являлось для него столь же существенным, как для представителей более высоких социальных слоев. Древние, существовавшие еще до появления письменности представления о методах и средствах лечения продолжали оставаться основными в среде крестьянства – специфические взгляды и приемы «древних старух, египтянок (цыганок) и им подобных особ», которых обычно поминает Парацельс и его последователи. Кит Томас в своей работе «Религия и отрицание колдовства» дал в общих чертах картину этой системы врачевания, относившей самые разные недуги и несчастные случаи на счет фей, домовых, кобольдов, гоблинов, эльфов, гномов, троллей и блуждающих огоньков, а также нередко приписывавшей их козням колдунов и ведьм. В соседних областях и порой даже в соседних деревнях эти диагнозы различались и, похоже, менялись со временем.
В XVI и XVII веках обнаружился новый комплекс особых, вроде бы насылаемых ведьмами, болезней, возникший в результате обсуждавшейся выше революции в медицине. Сельские жители начала нового времени, вероятно, выдвинули немало таких обвинений, основываясь на ставших им известными новых определениях, касающихся этих болезней, вместе с тем продолжая следовать в своем подходе к причинам недугов и несчастных случаев и в поисках виновных древним представлениям. Однако эти представления, являясь достаточным для жителей какой-нибудь деревни основанием для обвинения кого-то в колдовстве, казались менее убедительными для образованной части местного дворянства и выглядели уже совершенно абсурдными в глазах судьи, прибывшего издалека. Для того чтобы состоялось возбуждение дела в суде, обвинение должно было подкрепляться не только местными фактами обвинителя, но и согласовываться с положениями древней традиционной медицинской доктрины, с которыми представители судейского сословия, часто разбирая подобные дела, были неплохо знакомы. Поэтому эти обвинения имело смысл составлять с учетом последних перемен в новых медицинских терминах, которым обучали в университетах и использовали в издаваемой в то время литературе. Временами крестьяне проявляли удивительную осведомленность о происходящих в области медицины изменениях, «подгоняя» свои обвинения под требования разумности, выдвигаемые судом. Иногда, как я подозреваю, их обвинения основывались на местных взглядах и понятиях, на их удачу совпавших с положениями традиционной медицины, так что им было несложно подбирать одно разумное обоснование за другим. Но нет никакого сомнения в том, что им это действительно приходилось делать. Как показал на примере Англии Томас и Франции – Жан Делюмо, между культурой деревни в Европе и культурой высших слоев общества в начальный период нового времени возник значительный разрыв, поэтому судейские чины больше, чем когда-либо, имели основания относиться с презрением к народным верованиям. Таким образом, наблюдался парадокс: большинство демонологов, доказывая, что ведьмы реально существуют и должны наказываться, вместе с тем утверждали, что многие крестьянские поверья, включая и те, что касались ведьм, являлись предрассудками и должны были быть искоренены.
Как и можно было ожидать, антиколдовская истерия не вышла за границы государств с латинской культурой. Православных она затронула слабо, а мусульман не коснулась совсем. Научная и медицинская революции ограничивались почти исключительно государствами Западной и Центральной Европы, так же как и охота на ведьм. При этом не все регионы латинского Запада были затронуты ими в равной степени. В одних местах охота на ведьм началась позднее, чем в других, а в некоторых ее не было вовсе. Чем это можно объяснить? Прежде всего следует отметить, что эти истерии, как правило, имели тенденцию распространяться от культурного центра к периферии, от густо населенных равнин к менее обитаемым горным районам, от городов к селам. Таким образом, можно проследить пути вероятного распространения новых идей в области медицины и роста числа людей, занявшихся врачеванием. В Англии, например, в XVI веке ведьмомания была очень сильна в графствах, непосредственно окружающих Лондон. В XVII веке охота на ведьм активнее всего проходила в северных и западных областях страны. По сохранившимся свидетельствам можно сделать вывод, что новые, относящиеся к медицине идеи распространялись таким же образом. Однако следует отметить, что города с их культурой, судя по всему являясь интеллектуальными эпицентрами этих истерий, в то же время не служили их социальными источниками. Крупные города, видимо, не создавали социальной структуры, которая формировала бы людей, склонных к подобным проявлениям. Лондон, направляя в окрестные графства судей, содействовавших этой охоте, сам испытывал их воздействие крайне слабо. Так же и Женева – ее жители занимали должности в органах правосудия, руководивших охотой на ведьм в Женевской республике, а основная масса обвинений поступала из окрестных сельских приходов.
Были и такие страны, которые не то чтобы меньше других были затронуты этими процессами – они не испытывали их совсем: Испания и Португалия. Центральная и Южная Италия и Голландская республика самые заметные тому примеры, хотя существовали и другие европейские регионы, оставшиеся к ним более или менее невосприимчивыми. В некоторых местах такой иммунитет объяснялся неприятием данных процессов местными правителями. Так, герцог Вильям Клевский не только укрыл у себя известного противника охоты на ведьм Йохана Вейера, но и не допустил их в своих владениях. Но личное отношение властителей не может объяснить отсутствие гонений во многих других областях, поэтому следует воспользоваться более общим разъяснением.