Интересно, сколько времени прошло, прежде чем моё покалеченное сознание смогло обработать и принять эту информацию? Ночь, две, неделя, месяц?.. И что всё это время творится с… Не могу произнести его имя даже мысленно… Стоит только подумать о нём, и вся боль, затаившаяся в моём теле с той ужасной ночи в Льеже, обрушивается на меня. Неужели и это – последствие ритуала, превратившего меня в тень, даже не меня самой – Арента?.. Я не узнаю собственных мыслей, не имею собственных желаний, мои воспоминания… даже не знаю, мои ли они… Арент всё время рядом – за исключением минут, на которые исчезает, чтобы утолить жажду. Но ощущение, будто воздух давит со всех сторон, не оставляет меня даже во время его отсутствия. Я всё время молчу и стараюсь на него не смотреть. Но всё же поднимаю глаза, потому что он этого хочет, и я это чувствую. Я не в силах ему противиться, не могу отвернуться, когда он робко приникает к моим губам, не могу оттолкнуть его, не могу уйти, не могу даже закричать… Его взгляд полон затаённой тоски и подавляемого желания, и я знаю, он даст им выход очень скоро. То, что я даже не пытаюсь придумать, как этому помешать, говорит обо всём. Меня больше нет…
Стены сотрясаются от раскатов грома. Молнии поминутно прорезают небо. Бушует такая гроза, что, кажется, апокалипсис уже разразился. Апокалипсис, последняя битва, полчища демонов, встретить которые я собиралась с мечом в руке плечом к плечу с… Неужели то действительно была я? Трудно поверить. То, что осталось от меня сейчас, корчится от дикой боли, пронзающей тело всякий раз, когда я пытаюсь думать о… Боль становится невыносимой, и я отгоняю мысли о нём. Боль сразу утихает, я подхожу к окну. В стекле со стекающими по нему дождевыми струями отражается моё лицо. Но мой взгляд устремлён на уродливую сетку извилистых бурых линий, расползающихся от похожего на ожог пятна под левой ключицей. Место, где оставалась ладонь Арента, пока он проводил ритуал. Линии, словно щупальца, оплетают плечо и часть шеи. Я всё время рассматриваю это безобразное клеймо, когда Арент отправляется утолять жажду. Он об этом не знает – я успеваю отвернуться от отражающей поверхности до того, как он появляется. Но не в этот раз… В этот раз Арент возвращается быстрее, чем обычно. Материализуется за моей спиной, и я ловлю его взгляд в тёмном стекле. Он обнимает меня за плечи и прижимается губами к уродливому пятну. Я наблюдаю за ним. Арент поднимает голову и несколько секунд изучает моё отражение. Наши лица странно смотрятся рядом. Моё лишено всякого выражения, как у фарфоровой куклы. Его тоже кажется невозмутимым. Но нас обоих выдают глаза. В моих – сполохи свирепствующего во мне ада. В его – пламя неутолённой страсти. Хрипловатый голос тоже выдаёт, что спокойствие Арента – лишь маска.
- За всё моё существование я никого не желал так, как тебя. Никто не причинил мне столько боли, сколько причинила ты, ни от кого я не был готов так долго и безропотно её терпеть. Думаешь, мне привычно ловить случайные взгляды в надежде, что хотя бы один окажется теплее, чем остальные? Не сметь прикоснуться из опасения вызвать ещё большую враждебность? Думаешь, мне и раньше приходилось молить кого-нибудь о благосклонности, проявлять столько терпения, сколько я проявил с тобой? И именно ты должна отвергать меня с одержимостью фанатика…
Волосы мягко окутывают мои плечи, когда Арент разворачивает меня к себе. Наши взгляды встречаются, и я понимаю, что момент, которого ждала с беспомощной покорностью неизбежному, наступил.
- Ты лишила меня рассудка, от моих гордости и достоинства остались осколки… Ничего, кроме сводящего с ума желания обладать тобой…- голос Арента сходит на шёпот.- Рано или поздно ты примешь меня, и я стану для тебя тем, кем хотел быть с самого начала.
Его руки смыкаются вокруг моих бёдер, и я закрываю глаза…
Кошмар длится бесконечно, хотя ещё только начался. В полумраке спальни тело Арента кажется сделанным из алебастра. Я отмечаю какие-то нелепые мелочи: мои волосы, тёмной волной упавшие на его плечо, когда он привлёк меня к себе, мои бескровные ладони на его бледной груди… Словно две ожившие мраморные статуи, кружащиеся в странном танце. Поцелуи Арента проникают под кожу, ласки граничат с исступлением… Я хочу оттолкнуть его, ударить, но пальцы только скользят по его груди и плечам, как если бы я отвечала на его прикосновения… Я принадлежу ему всем, что во мне осталось – perenniserva[2], навеки покорная его воле… Глаза пронзает резкая боль, на смену ей приходит жжение, и, не понимая, как это возможно, я чувствую, как по щеке катится слеза. Я была уверена, что глаза бессмертных не способны проливать слёз. Мои оставались сухими, когда всё во мне оплакивало гибель… всё ещё не могу произнести его имя… и когда моё мёртвое сердце чуть не забилось от радости, что он всё-таки жив… При мысли о нём боль расходиться по телу волнами и жжение в глазах усиливается. Мне хочется умереть, исчезнуть, просто перестать существовать… Я подняла на борьбу против апокалипсиса половину миров, вышла невредимой из переделок, о которых даже подобные мне говорили не иначе как шёпотом. Но всё это рассыпалось прахом перед безжалостной страстью Арента. Один его жест, одно слово, один взгляд – и всё, что делало меня мной, обратилось в пепел… Жгучая слеза катится по другой щеке, и хватка Арента вдруг ослабевает. Я открываю глаза, с ресниц срывается несколько капель. Арент смотрит на меня завороженным взглядом, выражение нежности преображает его надменное лицо до неузнаваемости.