Очередная колоннада. А за ней ещё одна… Как же я истосковалась по звёздному небу, лунному свету и ветру в мире людей и по фантастическим просторам моего мира… И в последнее время я всё чаще вспоминала Патрика. Хорошо бы снова услышать его смех, потрепать по рыжеватым волосам… Вероятно, он вернулся в монастырь, и аббат Джозеф снова взял на себя заботу о его благополучии…
Я слонялась из зала в зала, пока жажда не привела в одну из "моих" комнат, где находился ларец с охлаждённой кровью. Переступив порог, я вздрогнула. Вокруг ларца плавно перекатывались золотисто-чёрные кольца змеиного тела. Красноглазый наг не сводил с меня неподвижного взгляда, в котором смешались вызов и насмешка. В этой небольшой комнате его хвост казался гигантским, и я поёжилась, вспомнив, как совсем недавно он обвился вокруг меня. От нага это не укрылось.
- Ну же,- прошипел он.- Произнеси это вслух.
- За каким дьяволом ты здесь?
- Ты исчезла без моего позволения. Не слишком разумное поведение для гостьи, которую едва терпят.
- А твоё поведение слишком заносчиво для бастарда, так что не тебе бросать в меня камни.
Переступив через изгибы его хвоста, я откинула крышку ларя, неторопливо наполнила чашу.
- Вы в самом деле отвратительные создания,- покачал он головой.- Ваше существование – противоестественно.
Я молча осушила чашу и снова наполнила её до краёв. Он наблюдал за мной, правда, скорее с любопытством, чем с отвращением. Опустошив вторую чашу, я захлопнула крышку, и, не глянув на нага, двинулась прочь. Кольца его тела тут же взметнулись вверх, загородив мне путь.
- Я был глупцом, раздражаясь нападками низшего существа,- подчёркнуто дружелюбно заявил он.- Забудем об этом.
- Кого ты называешь низшим существом? Из нас двоих не я – наполовину пресмыкающееся.
- Но моё тело не мертво, как твоё. Так что не будем спорить.
Пару секунд я колебалась между раздражением и любопытством. Любопытство взяло верх и, подпрыгнув, я уселась на крышку ларца.
- Может, теперь скажешь, зачем ты здесь?
Наг непринуждённо облокотился о ларец со мной рядом и вздохнул:
- Мне скучно. Траур по погибшим превратил дворец в гигантский могильник.
- И ты решил обратиться за развлечением к низшему существу.
- Почему нет? Я наблюдал за тобой – тебе здесь тоже тоскливо.
- И сколько же ты за мной "наблюдал", прежде чем осмелился заговорить? Кстати, почему Кэйлаш запретил всем общаться со мной?
- Будь довольна, что он позволил тебе здесь находиться. Подобного ещё не было.
- Ты имеешь в виду, не было, кроме Каришмы.
- Каришма – человек, это другое. Хотя мой отец тоже был не в восторге.
- Я заметила. Но с чего вы так лояльны к смертным?
- Нас многое связывает…- наг вдруг замялся.- Между нами нередки союзы…
Что-то странное было в том, как он потупился, как скривил губы… Я с удивлением всматривалась в его лицо. Поймав мой взгляд, он небрежно дёрнул плечом.
- Моей матерью была смертная женщина.
- То есть, ты – не только бастард, но ещё и полукровка?
- Не называй меня так!- огрызнулся он.
Я с трудом подавила улыбку.
- Хорошо, младший член правящего рода…
- Лал,- поправил он.
- Лал. Теперь, по крайней мере, понятно твоё восхищение смертными, благодаря которым этот мир ещё существует.
Наг перестал поигрывать кончиком хвоста и холодно воззрился на меня.
- Они принесли себя в жертву, чтобы ворота закрылись и оковы восстановились хотя бы частично. Разве это – не достойно восхищения?
- Они… принесли себя в жертву?.. Каким образом?..
- Разве ты ничего не видела?
- Откуда? Из пасти змея?
Я пыталась выспросить у Доминика, как именно закончилась жуткая ночь последнего полнолуния, и только сейчас поняла, насколько уклончивыми были его ответы…
- Когда мой отец пал, а Великого Змея поглотило море, я больше не мог оставаться в стороне. Но тварей было слишком много. Они заливали полуостров нашей кровью, и от этого сила заклинаний смертных таяла на глазах, защитные символы гасли, и сердца тебе подобных ложились в приготовленные для них чаши одно за другим… И тогда произошло чудо. Смертные поднялись – в белых одеждах, с торжественными песнопениями на разных языках, они бросались на ещё не занятые жертвенники, защищая их собственными телами. Твари старались отшвырнуть их, не причинив вреда – ведь только человек может уничтожить человека, не нарушив равновесия. Но смертные кидались на когти и шипы чудовищ, неслись в самую гущу битвы… Избежать пролития их крови было невозможно, и в конце концов асуры её пролили, не раз и не два… Из смертных, бывших на полуострове, рассвет увидели единицы. Когда первый из них пал от рук тварей, небо вспыхнуло алым пламенем. И чем больше смертных отдавали свои жизни, тем ярче пылало небо. Жертвенники начали проваливаться внутрь земли, и пустые и в которых сокращались сердца – пока весь полуостров не обрушился под нашими ногами. А когда мы выбрались из-под праха и пыли, над нами сияло самое прекрасное небо, какое мне приходилось видеть в мире людей. И море было спокойным, словно гладь зеркала…