- Тут хватит места и для двоих. Или боишься свалиться в океан?
Арент тоже улыбается, пальцы переплетаются с моими.
- Не хочу мешать тебе наслаждаться покоем, ты ведь здесь для этого.
Я тяну его за руку, и он тут же садится рядом, обнимает меня. Я устраиваю голову на его плече – идиллия кажется абсолютной.
- Откуда тебе известно это измерение?
- За века существования узнаёшь многое.
- А измерение, где я очнулась?
Тело Арента едва заметно напрягается, но я беспечно продолжаю:
- Эти статуи… Они действительно двигались?
- И да и нет. Статуи остаются недвижимы, пока на них смотришь. Но, стоит отвести взгляд, они оживают.
- Жутковатые создания…
- Чаще всего они безвредны.
- Чаще всего?
- Эти существа – эмпаты. Они разделяют эмоции тех, кто оказался в их измерении. Если эмоции не разрушительны, прищельцам извне ничего не грозит.
- Разделяют эмоции?- я удивлённо вскидываю на него глаза.- Значит, их слёзы…
- Отражали состояние одного из нас,- Арент пытается улыбнуться, но улыбка получается жалкой.
Я вспоминаю моё состояние: растерянность, ужас, но никакой печали. Значит, это был Арент…
- Ты сознательно выбрал это измерение?
- Да. Всякая ощущаемая в нём эмоция навсегда остаётся в его обитателях. Я надеялся, что, если хотя бы часть твоего сознания уцелела, я смогу сохранить, если не удержать тебя хотя бы так…
Я растроганно хлопаю ресницами, прижимаюсь к нему теснее… и, видимо, слишком усердствую – Арент с готовностью оплетает вокруг меня руки, тянется к моим губам. Отвечая на его поцелуй, я играю с огнём, но, как ни странно, Арент отрывается от моих губ, с едва уловимым ожиданием заглядывает мне в глаза… и я прячу лицо на его груди. Разочарование Арента очевидно, хотя он и пытается это скрыть.
- Прости…- шепчу я.- Знаю, чего тебе это стоит…
Арент приподнимает мою голову за подбородок.
- Нет, не знаешь. Но я хочу обладать тобой, а не только твоим телом, пока ты корчишься от боли, думая о другом. Если это может измениться, я готов ждать… хотя и не обещаю, что бесконечно.
- Бесконечно и не нужно,- думаю я.- Двенадцать ночей…
[1] Эсхатон (греч.) – последняя вещь, конечное событие истории.
[2] Perenniserva (лат.) – вечная рабыня.
Обратный отсчёт
Одиннадцать ночей. Мы снова в измерении жутких эмпатических статуй. Они выглядывают из-за каждого дерева. Их каменные черты неподвижны, глаза – пусты… Как же им удаётся настолько живо передавать эмоции этими неживыми лицами? Напряжённое ожидание, надежда, тоска… Но эти эмоции – не мои. Видимо, статуи выбирают только самые сильные, и именно Арент привлекает их внимание. Арент, а не я, хотя, уверена, что я здесь для этого. Арент хочет видеть мои эмоции. Я улыбаюсь. На лицах ближайших к нам статуй тоже появляется улыбка – милая, приветливая и ничего не выражающая. Я касаюсь руки Арента. Он мягко сжимает мою ладонь, подносит её к губам. На лицах статуй появляется выражение нежности – его или моей? Надеюсь, что моей, хотя нежность – совсем не то, что я сейчас испытываю. Но я учусь управлять своими эмоциями. С той самой ночи, когда полная горечи фраза Арента вернула меня к жизни. "Я вижу, как тебя жжёт огонь заклятия, и как ты всё ещё пытаешься ему противостоять." Не знаю, как не понимала этого раньше… Сопротивление – вот что лишало меня сил, буквально пригибало к земле, даже когда Арента не было рядом. Сопротивление ему, его воле, самому его существованию. А ведь всё, что от меня требовалось – принять его. Таково действие ритуала подчинения – чем отчаяннее протест, тем сокрушительнее подавляющая его сила. И как только я это поняла, как только поборола душившее меня неприятие, преодолела возмущение и ярость, гнетущая тяжесть ушла, и я почувствовала себя почти прежней. Да, моя воля не была разрушена, и теперь я знала почему. Арент не был единственным, кто участвовал в процессе моего обращения, он лишь завершил то, что начал другой. Власть его надо мной никогда не была абсолютной – и проведённый им ритуал не действовал в полной мере.