— Значит, место всё ещё не известно, — подвела я итог. — Принц Юнг-Су просил совета шаманов, но и они не увидели в своих магических зеркалах ничего полезного. Надо надеяться, сэннины окажутся более сведущими.
Акеми обещала отвести меня к ним в конце лета — сейчас шла последняя неделя августа. У Доминика моё намерение отправиться к подножию Фудзи вызвало сильное недовольство, и убедить его меня отпустить оказалось делом нелёгким. Тем сильнее было моё разочарование, что застать Акеми в ту ночь не удалось. Прождав в саду до утра, я оставила на двери записку, что появлюсь опять через три ночи. Но в указанный срок сад встретил меня тем же безмолвием, что и накануне. Записки не было — как и самой Акеми. Послонявшись вокруг пруда, я присела на поросший мхом валун. Может, Акеми уже не собиралась знакомить меня с мудрецами? Где-то рядом квакнула лягушка. Я рассмотрела тёмное тельце, прежде чем она прыгнула в воду. По поверхности поплыли круги, и, словно водяной дух, разбуженный этим вмешательством, в пруду возникло отражение Акеми.
— Думала, ты дашь знать о себе раньше, — приветствовала она меня.
— Ты ведь сказала в конце лета, — я огляделась. — Лодовико не с тобой?
— Нет. Он ещё злится на тебя.
— Не ожидала, что он настолько злопамятен.
— Его можно понять. На его месте я бы тоже не стремилась с тобой встречаться.
— Тогда странно, что он тебя отпустил. Или ты снова напомнила ему, кто кого обратил?
— Совсем нет. Лодовико считает — я лишь повторяю его слова — если уж ты обвела вокруг пальца корейских шаманов, сэннинов можно и вовсе не опасаться. Даже хорошо, что они с тобой познакомятся. Если мудрецы и обладают каким-то знанием, ты точно вытрясешь его из них, так что в этот раз им будет не до похотливых мыслей.
— Обвела вокруг пальца?.. — опешила я. — Ты обо мне такого же мнения?
Акеми пожала плечиком.
— Как проходят встречи с принцем?
— Совет пока не принял решение. Я была их гостьей в течении месяца — принц Юнг-Су обучал меня владению мечом…
Тихий смех Акеми прервал мои слова
— Этого следовало ожидать.
— Правда? — огрызнулась я. — Тогда, может, и к сэннинам идти не стоит? Если ты обладаешь даром ясновидения, зачем нам какие-то мудрецы?
Акеми уняла смех — скорее из вежливости, моя шпилька её явно не уколола.
— Не воспринимай это как упрёк. С нашей первой встречи ты напоминаешь мне сестру, которую я очень любила. Мне нравится твоя смелость. Ты обладаешь и другими качествами, способными расположить к тебе многих, и умеешь ими пользоваться. Поэтому не считай себя оскорблённой, когда я говорю, что ожидала подобного поворота в твоих отношениях с принцем. Это отвечает на вопрос, какого я мнения о тебе?
Она протянула мне яркий шнур из шёлковых нитей, вроде тех, что завязывают поверх пояса-оби.
— Твоя сестра погибла, потому что была "стоящей меж двух миров", — вспомнила я. — Её убил Кагэтоки?
— Он собирался. Слишком многие знали о её особенности, Ханако была обречена. Но она была моей сестрой… И никто бы не смог сделать это так… бережно, как сделала я…
Её голос снизился до шёпота, улыбка излучала нежность. Но тут же, будто опомнившись, она бросила конец шнура к моим ногам.
— Возьми его!
И как только я подхватила шнур с земли, мы закружились в вихре…
Посчитав, что ещё одной пещерой меня не удивишь, я проявила самонадеянность. То, где обитали сэннины, не было похоже ни на чертог нагини, ни на скромный приют гомчена. Всё вокруг окутывала тьма — непроглядная даже для наших глаз. Где-то совсем рядом послышалось свистящее шипение, и я инстинктивно отскочила в сторону, скорее угадав, чем увидев свернувшуюся кольцами змею…
— Где мы?
Акеми пробормотала что-то невнятное и трижды хлопнула в ладоши. До того невидимые стены вспыхнули холодным зеленоватым светом, и я различила неподвижные фигуры, застывшие в медитативных позах по всему периметру пещеры. Их глаза были закрыты, руки покоились на скрещённых коленях. Свет исходил от изображений, сплошь покрывавших каменные стены: извивающиеся змеи, жабы, черепахи… А на земляном полу копошились оригиналы изображений. Я передёрнула плечами.
— Это и есть мудрецы? И они торчат в этом серпентарии постоянно?
— Их тела остаются в пещере постоянно, — уточнила Акеми. — Дух их свободен, ему открыты оба мира.
Я брезгливо отбросила ногой слишком близко подобравшуюся змею.
— Прояви хотя бы немного уважения, — с укором шикнула Акеми. — Эти создания не причинят тебе вреда.
— Может, самое время их разбудить? — я нетерпеливо кивнула на застывших вдоль стен сэннинов.
словам Лодовико, такими уж юными мудрецы не казались. Вообще, отнести их к какому-либо возрасту было затруднительно. Атлетические тела окутывали белоснежные одеяния. Лица, похожие, будто их отлили по одной форме, были совершенно лишены волос. Ни ресниц, ни бровей, гладкие, словно медузы, головы… Акеми начала что-то говорить по-японски, и фигуры зашевелились. Глаза приоткрылись одновременно и равнодушно уставились на нас. Но постепенно равнодушие сменялось другим выражением, и я поняла, почему Лодовико терял самообладание при упоминании сэннинов. Взгляды почтенных мудрецов могли смутить самых закалённых стриптизёрш, привыкших к вниманию подобного рода. Устремлённые на нас со всех сторон, они буквально обволакивали вожделением. Но Акеми была воплощением невозмутимости. Закончив обращение, она почтительно поклонилась и замерла.
— Они понимают корейский? — не выдержала я. — Было бы неплохо, если б и я могла участвовать в беседе.
— Они понимают все человеческие языки.
Один из сэннинов что-то проворчал, Акеми поклонилась ещё почтительнее и шепнула:
— Можешь участвовать.
Я единым предложением выпалила все формулы вежливости, какие пришли в голову, и без перехода спросила:
— Что вам известно о Последней Битве? У нас есть надежда? Или исход её предрешён?
— Исход того, что не было предопределено, не может быть предрешён, — голос прозвучал из-за спины.
Я обернулась.
— Не было предопределено? А как же знамения? Предсказания Конца во всех религиях?
— Конец — удел всего, что имело начало, — теперь говорил другой сэннин откуда-то сбоку. — Религии его не предрекают. Они о нём напоминают.
— Не вполне улавливаю разницу…
— Знамения предупреждают, что конец неотвратим, — на этот голос я даже не стала поворачиваться. — Но наступит ли он сейчас или спустя столетия, предсказать невозможно.
— То есть судьба миров ещё в самом деле не решена?
— Она не может быть решена до того, как решится.
Я с трудом поборола раздражение. И ради бесполезных загадок сфинкса я тащилась в эту змеиную яму?
— Мы знаем, когда произойдёт битва, но не знаем где. Может, это известно вам? Ваш совет — наша последняя надежда.
— Место битвы неизвестно никому, кроме тех, кто её замыслил.
— Дьявол! — взорвалась я. — Неужели вы не можете выражаться более определённо? И так понятно, что демоны знают, где вырвутся в мир людей! Но как это узнать нам?
— Не говори с ними подобным тоном! — прошипела Акеми.
— Или что? Они откажутся помочь? Выдворят нас из этого питомника?
Но Акеми уже уставилась в землю и что-то тихо бубнила, почти поминутно кланяясь — видимо, просила прощения за мою дерзость.
— Не хотела вас обидеть, — я повысила голос, чтобы перекрыть её причитания. — Час битвы близок — времени у нас почти не осталось. Понимаю, вы не принадлежите ни одному из миров, и судьба их вас не волнует. Но вы — хранители мудрости, а мудрость должна быть на стороне созидания, а не разрушения, разве не так?
К моему удивлению, Акеми замолчала и с надеждой подняла глаза на сэннинов. Один шевельнулся и взглядом, которому позавидовал бы и Эдред, просканировал с головы до ног сначала Акеми, потом меня.