Доминик отбросил Винсента, как куклу, но тот, извернувшись, моментально оказался на ногах.
— Да, мне доставляет удовольствие видеть тебя таким! И, похоже, теперь мы поменялись местами. Тогда я думал, мне это померещилось — твой чёртов образ преследовал меня повсюду. Но ты на самом деле был в том баре, наблюдая, как я пытаюсь заглушить боль всеми видами алкоголя, какие только приходили в голову!
Доминик уже заметно овладел собой, в глазах зажглась издёвка.
— Неужели ты думаешь, мне было нечем заняться, кроме как наблюдать за полуживым от пьянства смертным? В моём распоряжении были гораздо более волнующие удовольствия. Думаю, ты догадываешься какие и с кем. Я всего лишь собирался свернуть тебе шею.
— И что же тебе помешало? Решил, что избавить меня от мучений было бы слишком милосердно?
Доминик невесело усмехнулся.
— Это было отговоркой. На самом деле я боялся, что она возненавидит меня ещё больше, если я убью и тебя тоже. Но, клянусь адом, всё же стоило пойти на этот риск!
— И меня тоже? — Винсент вдруг расхохотался. — А, понимаю, её подруга — это было твоих рук дело. Как её звали? Дженни?.. И таким образом ты надеялся повысить свои шансы? Честное слово, я всегда считал тебя подонком, но не идиотом. И, очевидно, ошибся.
— Во мне ошибались многие, но нельзя сказать, что это пошло им на пользу. А теперь убирайся!
Винсент пожал плечами.
— Не думай, что твоё общество мне более приятно, чем тебе моё. Доброй ночи, учитель!
Воцарилась тишина. Свет луны освещал фигуру Доминика, склонившегося над столом. Неслышно выйдя из своего укрытия, я остановилась за его спиной. Доминик не двигался, словно обратился в камень. Я видела его стиснутые на столе руки. Рядом на раскрытой книге мерцал перстень. Лёгким движением я подхватила его с пожелтевшей страницы.
— Говорят, изумруд помогает сохранить верность в любви. Но, надеюсь, ты не сомневался, что я справлюсь и без него.
Доминик обернулся быстрее молнии. Если когда-нибудь моему существованию всё же наступит конец, я знаю, что вспомню в последнее мгновение — его лицо, когда он меня увидел… Сколько раз за прошедший год я представляла нашу встречу, вырисовывая в воображении мельчайшие детали. А теперь она проходила, как во сне… Кажется, я рассказала о своём бегстве, объяснила, почему он не может сейчас ко мне прикоснуться, вроде бы упомянула о снятых в аренду домах… Но с кристалльной чёткостью в памяти запечатлелся момент, когда мы оба стояли в кольце освящённой земли и я порывисто расстегнула ремешок часов… После я перестала отдавать себе отчёт в происходящем. Теперь не я вихрем переносилась из одной точки мира в другую — наоборот, мир вихрем кружился вокруг меня. Я чувствовала безудержные поцелуи Доминика, его руки, сжимавшие меня с такой силой, что, казалось, я просто рассыплюсь под этими прикосновениями, слышала его тихий голос, повторявший одни и те же слова:
— Моя любовь…
Тело было объято пламенем, и тем же огнём пылало тело Доминика, обжигая, почти причиняя боль.
— Моё сокровище… — сбивчиво шептал Доминик, впиваясь поцелуями мне в кожу. — Я не…
Поцелуем я заставила его замолчать, провела ладонями по серебристым волосам и только тогда заметила свинцовые пятна на предплечьях и запястьях. Доминик прижался губами к моему плечу.
— Прости… Я не владею собой…
Улыбнувшись, я легко укусила его за мочку уха, и всё вокруг снова завертелось в бешеном вихре…
Реальность обрела привычные очертания только под действием жажды. Моя, к моменту, когда я её заметила, была почти нестерпимой. Доминик поднял на меня затуманенный взгляд.
— Ты ведь не оставишь меня сейчас?.. Теперь мы можем охотиться вместе…
Я покачала головой.
— Почему, думаешь, я могу прикасаться к освящённой земле? Всё имеет свою цену. Та, что плачу я, отвратительна на вкус, но не несёт в себе смерть.
На лице Доминика отразилось удивление.
— Ты ещё не забрала ни одной жизни… Как это возможно?
— Моя особенность "стоящей меж двух миров". И желание досадить Аренту…
Доминик убрал прядь растрепавшихся волос с моего лба. В желтоватых глазах светилось такое обожание, что мне на мгновение стало не по себе. Страсти бессмертных отличаются от чувств людей. Они неудержимы настолько, что проявление их граничит с разрушением. Теперь подобное было не чуждо и мне, но, перестав быть человеком совсем недавно, я ещё не забыла свою робость перед этой силой, способной обратить в пыль всё, что окажется на пути…