Теперь не нужно было работать, ходить на лекции, улаживать бытовые проблемы, и я занялась тем, на что в человеческой жизни никогда не хватало времени: книги. Я читала, как одержимая — классику, литературу по истории, культуре, искусству… И, конечно, всевозможные мифы и легенды в робкой надежде наткнуться на информацию, которая могла пригодиться. При этом я не уставала восхищаться своей памятью и удивительной скоростью восприятия — способностям, вполне привычным для бессмертных, хотя, по словам Арента, совсем немногие бессмертные использовали их для самообразования с увлечённостью, подобной моей. Сам Арент не только не препятствовал моим занятиям, но и, взяв на себя роль наставника, поначалу почти не выходил за её рамки. Но вечно так продолжаться не могло, и он всё чаще давал это понять.
Впервые, как нельзя более отчётливо, Арент заявил о своих желаниях в ночь, которую мы провели в его домике в Камбрии, на северо-западе Англии. Это было тихое уединённое место с пейзажами потрясающей красоты. Арент оставил меня в одиночестве — тогда он делал это довольно часто. Я бродила по окрестностям, пока не началась гроза, и меня насквозь промочил проливной дождь. Вернувшись в дом, я разожгла в камине огонь и, наблюдая как разгорается пламя, вяло подумывала о том, чтобы сменить промокшее платье, облепившее тело, словно вторая кожа. На улице разыгралась буря, гремел гром, сверкали молнии, и ветер выл, словно стая демонов. Демоны… Извивавшиеся языки огня походили на глаза некоторых из них — "самых древних и могущественных", как объяснил Арент. Я вспомнила ночь в Провансе, когда существо с огненными глазами следило за Домиником и мной… Мысли о Доминике, как всегда, навеяли тоску, я печально уставилась на узор каминной решётки… Однако рассматривать бесконечные петли и изгибы мне вскоре наскучило. Откинув со лба влажные завившиеся кольцами волосы, я отвернулась от камина и вздрогнула, только тогда заметив Арента. Прислонившись к косяку двери, он смотрел на меня с чуть заметной улыбкой и, поймав мой взгляд, тихо проговорил:
— Ты не представляешь, насколько прекрасна. Иногда ты кажешься мне почти нереальной…
Он медленно приблизился, обычно холодные глаза горели страстью и мольбой.
— Желание прикоснуться к тебе сводит меня с ума… Как иначе я могу убедиться, что ты не мираж, порождённый моим воображением?..
Тонкие пальцы заскользили по моему лицу, исследуя каждый изгиб, словно Арент в самом деле хотел убедиться в моей реальности, потом, пробежав по шее, переместились под мокрую ткань платья. Я почувствовала его поцелуй на своём обнажённом плече, ладони Арента, лаская, двигались по моему телу.
— Словно драгоценная статуэтка из слоновой кости… Моя избранница…
Поцелуи, всё более настойчивые, покрыли мои плечи и грудь, но, едва его губы коснулись моих, я отдёрнула голову.
— Я не хочу этого, Арент.
Глаза Арента вспыхнули, но он быстро опустил веки. Прошло несколько мгновений, прежде чем он снова посмотрел на меня. Лицо уже было спокойно, по губам даже пробежало подобие улыбки.
— Прости, не хотел тебя напугать. Мне очень нелегко сдерживаться, когда ты находишься так близко и выглядишь так соблазнительно.
— Тогда это я должна просить прощения, — в голосе почти не слышалось ехидства. — И я уже собиралась переодеться.
Арент проводил меня тоскующим взглядом, но когда я, переодевшись в лёгкий свитер и джинсы, вернулась в зал, он уже был сама невозмутимость. За окнами продолжала бушевать буря, в камине потрескивал огонь. Арент, о чём-то задумавшись, рассеянно шевелил поленья причудливо изогнутой кочергой. Я села в кресло.
— Тебе здесь нравится? — не оборачиваясь, спросил Арент тоном, каким ведут светскую беседу.
— Я не прихотлива. У этого места есть своя история? Или ты выбрал его из-за удалёности от людских поселений?
— И да и нет. Когда-то это были мои владения.
— Правда? И как далеко они простирались?
— Довольно далеко. Мне принадлежала почти половина Англии.
— Впечатляюще. И что от этого наследия осталось теперь?
Арент пожал плечами.