Джесс открыла глаза и увидела над собой озабоченное лицо Васко. Очевидно, он боялся, что она упала в обморок, когда откинулась назад и закрыла глаза. «Раффаэле тоже», – догадалась она, когда появилась его голова, и выражение его лица также было полно беспокойства.
– Конечно, с ней не все в порядке. Посмотри на нее, она бледна как полотно, – прорычал Раффаэле, а затем одарил Джесс страдальческой улыбкой и предложил: – Постарайся дышать медленно и ровно, любовь моя. Глубокие вдохи, дай мозгу шанс для обработки информации.
Она так и сделала и пришла к выводу, что все эти люди были охренительно старыми! Господи, Санто было почти три тысячи лет! Раффаэле – 2100 лет, но даже самому молодому из них, Заниполо, было почти сто. Ну, лет на десять меньше или около того, но все же ...
– Боже милостивый, вы все должны видеть во мне не более чем ребенка.
– О, милая, нет, – сразу же ответил Васко. – Потому что ни один пылкий мужчина не может смотреть на твои прекрасные кувшинчики и думать, что ты ребенок.
Джесс со стоном закрыла глаза, но открыла их снова, когда Раффаэле действительно зарычал. Серьезно, он прорычал себе под нос, как собака, а затем рявкнул: – Перестань смотреть на ее грудь.
– Я могу смотреть сколько угодно, – огрызнулся Васко. – Это мой корабль. Так что пока она не возражает, я буду смотреть.
– Ну, она явно возражает, – прорычал Раффаэле, а затем добавил: – И я, конечно, тоже.
– Мне все равно, что ты хочешь или не хочешь, – мрачно заверил его Васко.
Джесс закрыла глаза на их препирательства, думая, что, несмотря на то, что они должны были быть такими древними, они все еще звучали как дети, дерущиеся за игрушку. «Им три тысячи лет», – беззвучно кричал ее разум. Как такое вообще возможно? Ильдария сказала…
Она резко села, заставив мужчин прекратить спорить и выпрямиться, чтобы не стукнуться с ней головами, а затем обвиняюще посмотрела на Ильдарию. – Ты сказала, что бессмертна, но не вампир, и что это из-за науки, а не из-за какой-то паранормальной ерунды.
– Sн, – кивнула Ильдария и подошла ближе к изножью кровати.
– Но Санто почти три тысячи лет, – заметила Джесс и, взглянув на него, увидела, что он торжественно кивает, подтверждая свой возраст. Повернувшись к Ильдарии, она выгнула брови. – Что же это была за наука примерно три тысячи лет назад? Тогда даже не было туалетной бумаги, ради бога.
– Она была в Атлантиде, – вставил Заниполо, тоже подходя к кровати.
– Атлантида? – спросила Джесс, тупо глядя на него.
– Вообще-то, в Атлантиде не было туалетной бумаги, – прогрохотал Санто, тоже продвигаясь вперед.
– Тогда как же они вытирали свои задницы? – с удивлением спросил Кристо, присоединяясь к остальным, так что Джесс оказалась одна на кровати, но почти окруженная группой бессметных.
– Я так понимаю, что у них была система, не отличающаяся от сидений для биде, которые сейчас разрабатываются и продаются, – сказал Санто, пожав плечами.
– Сиденья для биде? – неуверенно спросила Ильдария.
– О! Да, да, – внезапно сказал Заниполо и кивнул. – Я знаю, что ты имеешь в виду. Те места, которые они вынесли вместе с гигиеническим душем и воздушной сушкой в них.
– Sм, – пророкотал Санто. – Мне сказали, что они сочли бы туалетную бумагу варварской и …
– Привет, – прорычала Джесс, не интересуясь туалетными привычками атлантов. Или кого-то еще, на самом деле. Глядя на Ильдарию, она указала: – Ты все еще не ответила на мой вопрос.
– Это сделал Заниполо, – торжественно сказал Санто.
Джесс неуверенно посмотрела на него. – Заниполо сказал только, что в Атлантиде была туалетная бумага.
– Да, и это неправильно, – сообщил он ей, только усиливая ее разочарование. Она действительно не хотела еще раз заводить разговор об этом.
– Санто имеет в виду, – сказал Раффаэле, видимо, заметив ее растущее раздражение, – что это был способ Заниполо сказать, что Атлантида обладала передовой технологией для создания бессмертных, и так оно и было, – спокойно объяснил он, и когда она повернулась к нему, добавил, – хотя и не совсем нарочно. Первоначально они просто пытались разработать неинвазивный способ лечения травм и борьбы с болезнями.
– Неинвазивный, – пробормотала Джесс, и ее глаза расширились. – Нано!
– Sм, – удивленно подтвердил Раффаэле. – Как ты?
– Ильдария упоминала о них раньше. Она сказала, что наночастицы решили, что мы спутники жизни, но не объяснила, что такое нано.
– Ах. – Раффаэле кивнул. – Ну, это крошечные биоинженерные роботы, которые вводятся в кровоток. Они используют кровь для этого ... ну, для всего, – криво усмехнулся он, – чтобы путешествовать по телу, продвигать себя, производить ремонт и даже создавать новые наноустройства, если это необходимо для решения вопросов.
– Да, – подтвердил Васко. – Ученые Атлантиды были гениальны. К сожалению или к счастью, в зависимости от того, как ты на это смотришь, после разработки наночастиц и их работы с телом, ублюдки не потрудились правильно их запрограммировать.
– Что ты имеешь в виду? – с удивлением спросила Джесс, но ей ответил Раффаэле.
– Он имеет в виду, что вместо того, чтобы программировать нано для каждой отдельной возможной раны или болезни, которые возможны, ученые сделали одну программу с картой как здорового мужского, так и здорового женского тела в их пиковом состоянии и проинструктировали нано держать своего хозяина в этом пиковом состоянии.
– Только когда они начали вводить их в людей, они поняли, что неумышленно сделали, – сухо сказал Васко, и когда она вопросительно посмотрела на него, он объяснил. – Человеческое тело находится на пике своего развития в возрасте от двадцати пяти до тридцати лет. После этого все идет под гору.
– Значит, если кто-то из тех, на ком они его тестировали, был старше ... – медленно произнесла Джесс.
– Нано восстановили ущерб, нанесенный старением, и снова сделали их молодыми, – закончил Раффаэле.
– Но это был не единственный сюрприз, с которым они столкнулись, – сказал затем Заниполо. – Предполагалось, что наночастицы деактивируются, разрушатся и удалятся из тела, когда закончат свою работу. Но между загрязнением воздуха, пыльцой в воздухе и следами вирусов на каждой поверхности ... – он пожал плечами. – Они просто никогда не отключаются.
Джесс прикусила губу, собирая воедино все, что она узнала, а затем спросила: – Я полагаю, им нужно много крови, чтобы сделать свою работу?
– Больше, чем может произвести человеческое тело, – тихо ответил Раффаэле. – В Атлантиде эту проблему решали путем переливания крови. Но когда Атлантида пала…
– Как она пала? – с любопытством перебила его Джесс. Такое развитое общество не должно было так легко пасть. По крайней мере, она так думала.
– Землетрясения или что-то в этом роде, – нахмурился Васко. – Очевидно, Атлантида соскользнула в океан. Все были потеряны, за исключением тех, кто экспериментировал с нанотехнологиями.
Джесс криво усмехнулась. Тогда одно очко в пользу матери-природы. Никакая технология не могла победить ее.
– Выжившие, – продолжал Раффаэле, – обнаружили, что выползают из руин, чтобы присоединиться к миру, который был далеко не так развит, как их.
Прищурившись, Джесс наклонила голову и спросила: – Я имею в виду, как атланты могли быть настолько развиты, когда все вокруг них все еще жили в хижинах и собирались вокруг костров?
– Очевидно, Атлантида была изолирована от остального мира горами и океаном. Это не позволяло никому приблизиться и оставляло атлантов развиваться со своей собственной скоростью, которая, очевидно, была быстрее, чем у всех остальных.
– Ладно. – Джесс недоверчиво произнесла это слово. – А как же атланты? Если они имели дело с нанотехнологиями, то у них должны были быть современные виды транспорта, которые могли бы обойти эти горы и океан. Итак, опять же, почему они были так изолированы? Почему они не пошли искать за пределами Атлантиды?
Она смотрела, как остальные тупо смотрят друг на друга, а затем Раффаэле признался: – Мои бабушка и дедушка никогда не объясняли этого, и я не думал об этом спрашивать. Думаю, мне придется это сделать, когда я увижу их в следующий раз.