— Не я — Куколь. Оказывается, они с Призраком состоят в Обществе Владельцев Старинных Органов, ну а члены клуба обязаны друг другу помогать. Ты бы слышал, с каким восторгом Эрик отзывался об этом обществе! Все твердил «Будь оно трижды проклято.»
Немертвость здорово изменяет сознание, подумал Герберт. Всего пара месяцев, и Альфред позабыл, что для смертных «проклятый» — это вовсе не комплимент… вроде бы… если он не напутал…
— Кстати, а что за грязь в гробу? — вампир вернулся к делам понасущнее. — Дай угадаю — Эрик по случаю нашего приезда подмел в квартире полы, а совок, за неимением лучшего места, вытряхнул прямо в гроб? Это такой французский обычай чествовать важных гостей?
Альфред набычился.
— Это не грязь, — ответил он тоном королевского шеф-повара, которому заказали шмат сала и бутылочку бормотухи. — Это родная земля.
— В каком смысле?
— В таком, что я ее за вашим кладбищем накопал и привез сюда.
Изо всех сил напрягая воображение, Герберт представил друга, который кланяется и целую мать-сыру-землю. В школе в Альфреда розгами вколачивали любовь к Родине…
— А с чего такой патриотизм? — осторожно поинтересовался виконт. Не хватало еще, чтобы Альфред каждый вечер начинал пением государственного гимна.
— Ох, Герберт, ты как будто вчера умер! Всем известно, что вампиры не могут спать спокойно, если рядом не будет частицы их родной земли.
— Когда ты говоришь «всем известно», ты кого включаешь в это понятие?
— Ну себя, например. И графа Влада.
— Это Влад «Всегда-Вожу-С-Собой-50-Ящиков-Земли» Дракула тебе наболтал, да?
— Да, вообще-то, — потупившись, Альфред принялся рисовать на полу воображаемую дугу большим пальцем ноги.
Виконт удовлетворенно хмыкнул. Ну хоть что-то прояснилось. Во время Полночного Бала Альфред, как новый член клана, был просто нарасхват, потому что его ушные мембраны еще не начали выть в голос от историй, прослушанных миллионы раз. Он еще не разбирался во всех хитросплетениях семейных отношений, квинтэссенция которых выглядела примерно так — «я ведь знаю, что кто-то из вас заиграл мою коробочку для мушек в 1740 м году, и не говорите мне, что я нашла ее через три дня за шифоньером, ну и нашла, что с того, я все равно помню, какими глазами на нее смотрела Доротея, но я никогда ей ничего не подарю, после того, как она наступила на мой шлейф в 1719 м!» Дракула тоже успел пообщаться с Альфредом, в течении беседы угощаясь смородиновой наливкой, которую, покидая трактир, прихватила с собой Магда в качестве приданного. Можно только представить, какие мохнатые суеверия он вбил в податливую голову юноши!
Вкратце Герберт поведал другу, что в качестве хобби Влад разводит росянки. А вырастить росянку, которая воробьев на лету ловит, можно только используя почву из его поместья. Вся суть в особых удобрениях. Влад не выдавал своих секретов, но ходили слухи, что тела тех турков, которых он когда-то разгромил, так и не нашли. Кроме того, его дочки-модницы были просто помешаны на грязевых ваннах. Поэтому куда бы ни собиралась славная семейка Дракул, всегда создавалось впечатление, что они едут на выставку чернозема.
Когда друзья перетрясли простыни, виконт уточнил:
— Значит, теперь мы обитаем здесь?
Убранство комнаты ему определенно нравилось. Очень стилистически выдержано.
— Да! Красиво тут, правда? — Альфред присел на край гроба и прижался к Герберту. Тот ответил юному вампиру долгим поцелуем, затем провел рукой по влажным волосам.
— Надеюсь, не в озерной водице купался?
— Что ты, у Эрика такая ванна! Из мрамора, с горячей и холодной водой! Последнее слово прогресса. Но когда я спросил, как же он добился такого эффекта, Эрик сказал, что это секрет и попросил меня в театре об этом не распространяться. Он такой скромный.
Виконт улыбнулся украдкой. Призрак мог бы и не таиться, ведь слова «незаконное подключение к газовой линии» Альфреду ничего не скажут. Юный вампир тем временем продолжал петь Призраку дифирамбы.
— … и невероятно щедрый в придачу. Представляешь, он даже подарил мне мыло!
— Замечательно, — проворковал Герберт, поглаживая друга по шее. — При каких обстоятельствах?
— Я сидел в ванне, когда Эрик вошел туда с полотенцем через плечо — наверное, тоже хотел помыться. При виде меня он отвернулся, всем бы такие хорошие манеры. Ну а потом я предложил ему присоединиться, потому что там действительно очень большая ванна… Чего ты смеешься?
Герберт сполз на пол, чувствуя, что сейчас задохнется от хохота.
— И тогда он подарил тебе мыло?
— И еще много чего.
— Дай угадаю — разные тяжелые предметы с острыми углами?
— Да, с ним прямо пароксизм щедрости приключился, я едва успевал их ловить… С тобой все в порядке?
Распластавшись на полу, виконт бессильно махнул рукой. Альфред был просто неисчерпаемым источником веселья. Жаль, что будучи бессмертным, он не мог поблагодарить друга за лишние пару лет жизни.
Но то, что юный вампир произнес далее, заставило Герберта умолкнуть с открытым ртом.
— В общем, Эрик благородный человек с прекрасной душой. Как жаль, что ему приходится прятаться под маской.
— Что-что?
— Его лицо полностью скрыто черной маской, — Альфред вздохнул. — Сдается мне, что он носит ее не украшения ради.
— Мне жаль, — сказал Герберт с интонацией, с которой говорят о несчастном случае, произошедшем в бельгийском Конго или на Аляске. То-есть, где-то очень далеко от дома.
— Да, у Призрака Оперы несчастная судьба, — продолжил Альфред, — но скоро все изменится.
Ранее сочувственно кивавший, виконт вздрогнул. Вдохновенный тон Альфреда нравился ему все меньше. Сейчас юный вампир напоминал генерала, который на полном серьезе утверждает, что враг будет побежден к Рождеству, а по возвращению домой каждого солдата ждет горшок с курицей. Но полководцы почему-то забывают упомянуть, что оное Рождество наступит через 10 лет, а горшок будет один на всю деревню.
— Потому что мы ему поможем, — снисходительно объяснил юный вампир.
— Мы?
— То-есть, ты.
— Я?
— Ага. Ты поможешь ему наладить личную жизнь.
Герберт приосанился, игриво покачал ногой.
— Ах, ты мне льстишь, cheri! Нет, я бы помог, конечно, но ведь я люблю только тебя! Кроме того, не уверен что Эрик заинтересован таким видом отношений. Мне совсем не хочется, что бы он… подарил мне мыло.
— Нет, — терпеливо объяснил Альфред, — я имел в виду, что ты поможешь ему воссоединиться с фроляйн Даэ.
— ЧТО?!
— Не переживай так, Герберт, милый. Нервные окончания не восстанавливаются.
— Ничего, у вампиров восстанавливаются, если их в святую воду не окунать.
— Пока ты спал, я уже все продумал. Призрак Оперы влюблен в Кристину Даэ — это всем известно. Но увы, девица отвергла его ухаживания, променяв Эрика на какого-то бесполезного аристократишку…
— Хм-хм.
— … Кристина Даэ выбрала деньги и титул. Но еще не поздно удержать ее от рокового шага! — возвестил Альфред, — Нужно рассказать ей, какой Эрик замечательный человек и как больно его ранит ее уход. Этим займешься ты.
— Почему я-то?
— Потому что у тебя французский лучше, — скромно сказал Альфред. — А мой словарный запас ограничен, с ним о серьезных материях не порассуждаешь.
Здесь Альфред был прав. Нельзя взывать к чувствам девушки, оперирую такими фразами как «Добрый вечер,» «Париж — столица Франции» и «Где уборная?» Но фон Кролоки так просто не сдаются.
— Тебе не кажется, что с моей стороны это будет лицемерием? — Герберт гнул свою линию. — Зачем я буду предлагать Призраку то, что мне самому даром не нужно?
Юный вампир задумался, но вскоре его лицо прояснилось.
— Если ради хорошего дела, то можно и душой покривить.
— Я вампир, у меня нет души.
— Покриви тем, что есть.
— Ага, вот сейчас найду лук со стрелами и пойду девиц уговаривать. А крылья у меня сами собой прорежутся! — взорвался Герберт. — Вот скажи, какого ангела я, вампир, буду помогать двум смертным во время моих каникул?! Я виконт фон Кролок, а не сваха на заработках!