Альфред просиял.
— Ой, а давай я сначала поговорю вон с теми господами! — он указал на двоих мужчин, которые заметив его внимание, поспешно отвернулись, — А то они за нами наблюдают уже несколько минут — наверняка, им любопытно. Я бы мог им рассказать про то, как холодное отчаяние гложет мою душу, ибо я отлучен от света…
— Нет, Альфред! — решительно схватив друга за запястье, Герберт потянул его вниз по лестнице.
— Жаль, — печально проронил юный вампир, цепляясь за перила, — я ведь мог пригласить их поискать с нами черный грааль!
— Да дался тебе тот грааль! Мы весь замок перевернули, но так его и не нашли. Говорю же, ему приделала ноги Эржбета, точно так же, как моему вееру в 1758 м. Ну, пойдем!
— К чему такая спешка?
Виконт замер на ступеньке, силясь придумать подходящий ответ. «Я притащил нас в притон к охотникам на вампиров» звучало как-то неизящно.
— Мы в Оперу опоздаем! — осенило его, — Ну конечно, теперь хоть к третьему акту поспеть бы! А все из-за тебя…
— … и это тоже из-за тебя! — подытожил Герберт, отвернувшись от кассы и посмотрев на расстроенного юношу.
— Ну откуда мне было знать? — бормотал Альфред, чье знакомство с театром ограничивалось сценкой, которую в его школе ставили на Рождество. Причем из года в год Альфред играл Вторую Овцу у Яслей.
— Все равно, ты был смертным позже меня… и дольше меня. Ты должен был догадаться, что билеты невозможно купить прямо перед представлением!
Билетерша, совсем юная девушка, черноволосая и смуглая, с интересом следила за перебранкой двух молодых людей, что орали друг на друга по-немецки. Ах, один из них был таким загадочным! И какая благородная бледность! Ей бы такую, а то второй такой чернавки во всей Опере не сыскать.
Гораздо менее загадочный блондин с длинными волосами решил штурмовать кассу по второму разу. Провести ночь в отеле ему совсем не улыбалось.
— Мадемуазель, вы уверены, что не осталось даже парочки билетов?
— Увы, мсье, все распроданы подчистую, — она развела руками. — Ну, за исключением, конечно, ложи номер пять.
— У вас осталась целая ложа, а вы говорите, что мест нет?
Девушка в кассе заулыбалась, словно виконт удачно пошутил.
— Не думаю, что мсье обрадуется такой компании.
— Стало быть, эта ложа уже занята? — спросил Герберт, озадаченный.
— Ну конечно! — девица сделала загадочные глаза, — Разве вы никогда не слыхали про Призрака Оперы?
Когда неудачливый покупатель покачал головой, она затараторила. В конце концов, ей не часто приходилось общаться с такими симпатичными молодыми людьми. Мужчины, интересовавшиеся девочками из кордебалета, все как один обладали пышными бакенбардами и взглядами липкими и тяжелыми, как кирпич который тонет в патоке.
— В стенах нашей Оперы обитает Призрак, — торжественно начала девица. — Когда я гостила у бабушки в Нормандии, у нее на чердаке жили эльфы, но тут совсем другое дело, от Призрака блюдечком молока не откупишься. Директора выдают ему 20 тысяч франков в месяц и оставляют пустой ложу номер пять… ну… в качестве платы за его покровительство. Потому что если Призрак недоволен, то никому во всем театре житья не будет.
— Это что за прррризрак такой? — вклинился Алфьред, отчаянно стараясь грассировать. — Он вроде как прррривидение, бестелесный дух?
— Может быть, может быть, — уклончиво ответила девица, — хотя если верить слухам, он заявился на прошлый маскарад, для коих целей облекся в плоть и кровь. Так же поговаривают, что он был единственным, кто не надел маску, — рассказчица вздрогнула, — но мама считает, что он добрый гений театра и если обращаться с ним любезно, он отплатит сторицей… хотя бы изредка. Мама — это мадам Жири, билетерша. А я Мег Жири, в кордебалете танцую, но сегодня не выступаю и меня попросили на кассе посидеть. Ну так вот, мама часто обслуживает ложу номер пять и ходит у Призрака в конфидентках. Иногда он просит ее принести программку или скамеечку для ног, а за услуги расплачивается шоколадными конфетами. Английскими, дорогущими. Эх, было б у меня 20 тысяч франков, я бы только конфетами и питалась. А еще пастилой, — Мег улетела в мир грез, так что Герберту пришлось вернуть ее на грешную землю.
— Если ваш Призрак такой щедрый, то он, верно, не откажется потесниться. В ложе на всех места хватит.
— Ох, мсье, что вы! Если рассердить Призрака, то 9 казней египетских покажутся игрой в фанты! Возьмем, к примеру, наших новых директоров. Прежние ушли с поста совсем недавно — говорят, устали, хотят поселиться в каком-нибудь тихом местечке, например, в лондонском Бедламе. Ну а новая метла по-новому метет. Решили господа Ришар и Моншармен закрутить парочку гаек. Сразу же начались чистки. Даже маму репрессировали как главного диссидента, — мадемуазель Жири прихвастнула политической подкованностью. — Призрак Оперы вернулся, обозрел свои владения и счастлив он не был. Свое неудовольствие он предпочитает выражать масштабно, как говорится, на полную катушку. Криками и битьем посуды не ограничивается. Так вот, во время представления он сбросил в партер огромную хрустальную люстру! Бабах!! После этого происшествия директора подсчитали, что дешевле — платить Призраку 20 тысяч франков в месяц или каждую неделю менять светильники? Похоже, расчеты были в призракову пользу. Ложу ему торжественно вернули, только что красной ленточкой не обвязали, маму восстановили в прежней должности, а Кристина Даэ теперь поет Маргариту вместо Карлотты…
В истории появлялись новые действующие лица.
— Постойте, а кто такая Кристина Даэ и кто такая Карлотта? — спросил заинтригованный Герберт.
— И кто такая Маргарита? — вставил Альфред.
— Карлотта — это наша примадонна. Бывшая, — ухмыльнулась Мег, обмахиваясь программкой. — Чем меньше о ней будет сказано тем лучше. Кроме того, она уже пакует чемоданы и отправляется в родную Испанию. А Кристина Даэ… она очень милая, если ее не провоцировать. Главное, не разговаривать с ней про ангелов, тогда все в порядке… почти в порядке… хотя раз на раз не приходится, — девушка передернула плечами.
— Она тоже певица?
— Да, бывшая хористка, но с недавнего времени Призрак стал оказывать ей покровительство. Она зовет его Ангелом Музыки, потому что он дает ей уроки вокала. Не поверите, но 6 месяцев назад она пела, как ржавая петля.
— А сейчас лучше?
— А сейчас как хорошо смазанная, — согласилась Мег. — О ней и Призраке вся Опера судачит. Ах, если бы вы знали, как Призрак ревнив! Бедняжка шагу не смеет ступить без его ведома. Но скоро все изменится, — Мег перешла на шепот, — потому что Кристина помолвилась с виконтом Раулем де Шаньи — он ее друг детства. Эх, спросить бы у нее, это ж где нужно детство проводить, чтобы были такие знакомства! Мы со дня на день ждем, когда в газетах появится объявление о их помолвке. Именно тогда пол-театра хочет взять отпуск. Правда, возвращаться мы будем на уже на пепелище, но это мелочи, главное, чтобы нас не было поблизости, когда Призрак узнает. Хотя мама все еще надеется, что с ним можно договориться.
Девушка пригорюнилась. Поняв, что аудиенция окончена, виконт фон Кролок поклонился.
— Благодарю вас, мадемуазель. Очень жаль, что билетов нет, ну да что поделаешь — форс мажор. Кстати, вы бы не могли описать точное месторасположение этой ложи, чтобы бы я когда-нибудь ненароком туда не попал?
Глава 4
Бывший начальник мазандеранской полиции, а ныне парижский театрал, гордился своей феской — высокой, сшитой из красного шелка, с изящной кисточкой. Из-за этой сложной конструкции, зрители, сидевшие позади почтенного господина, могли лишь внимать опере, не видя ровным счетом ничего. А с балетом дела обстояли еще хуже. Поэтому услышав, как по шелку что-то скользнуло, Перс принял бойцовскую стойку, снял перчатки и сжал кулаки. Наверняка, какой-то нахал снова прикасается к кисточке своими грязными пальцами или того хуже — ножницами. Но когда мужчина поднял глаза, то сморщился от отвращения — над его головой порхали две летучие мыши. Одна летела плавно и изящно, если такой эпитет вообще применим к полету нетопыря. Вторая же вела отчаянную борьбу с гравитацией. Казалось, она вот-вот впишется в колонну… или упадет кому-то на голову. Прочистив горло, Перс приготовился всласть поскандалить из-за наличия в театре столь негигиеничных животных, но лишь шумно выдохнул.