У мамы не возникает вопросов. Она даже не задумывается. Просто дает указания и ставит перед фактом, пытаясь привлечь меня к работе в ее отделе. К ее жаждущему власти культу. Так было еще до исчезновения моей блудной сестры, и с тех пор стало только хуже.
«Не могу. Времени нет. Работаю», — пишу я в ответном сообщении.
На самом деле мама не знает, чем я занимаюсь (и это даже лучше). Она думает, что я бухгалтер.
Ответ приходит мгновенно:
«Найди время».
Если она вонзает во что-либо зубы, то поступает хуже, чем койот с трупом. Господи, кто умер и сделал ее королевой Ведьм-сучек? На самом деле, только один человек должен умереть, чтобы она буквально стала правящей королевой АМ, так что, возможно, именно поэтому она проявляет такую непререкаемую властность. Или, может быть, это из-за того, что она супермогущественная Ведьма. Закатив глаза, кладу телефон обратно в карман, прежде чем броситься под дождь. Ловко лавируя между лужами, я запрыгиваю на поезд до Квинс и стараюсь не думать о матери. Но тем не менее мысли о ней не перестают крутиться в моей голове.
Вступай в АМ. Не трать свою жизнь впустую. Надень что-нибудь подходящее.
Моя мама – Ведьма другого вида. На ее фоне я, со своей скучной способностью распознавать правду, просто никто. Но моя мама входит в состав правления Ассоциации магов в Барселоне, а это значит, что она путешествует по миру, выступает с лекциями перед другими ведущими ковенами и всегда в гуще Сверхъестественных событий. АМ – самое многочисленное и могущественное сообщество Ведьм и уже многие столетия считается руководящим органом. Некоторые не согласились бы с их устаревшим матриархальным управлением, но сложно пойти против богатой организации, в составе которой одни из самых сильных Ведьм в мире. Тот, кто противится, далеко не убежит. Ведьмы вроде меня, не состоящие в АМ, обычно стараются держаться в тени. Однако это не мешает АМ выслеживать меня. Они могут себе позволить следить за мной до конца моих дней.
Что ж, маме придется постоять в очереди, поскольку людей, ожидающих моего возвращения в АМ, намного больше, чем мой счет в ирландском пабе дальше по улице.
Выхожу из поезда, внезапно почувствовав решимость и уверенность в себе. Есть только одно место, где мне нужно быть во вторник в 2 часа дня, и оно в заснеженном мире преступников, полном Вампиров!
Подхожу к своему многоквартирному дому из коричневого камня, который не так уж и обшарпан, в отличие от большинства зданий в Квинсе, но где кладовка для метел все равно будет стоить вам не дешевле, чем в мормонском храме в Огайо. Вздрагиваю, увидев сквозь матовое стекло парадной двери неприятно знакомый силуэт.
Серьезно? Этот день пытается меня доконать.
– Саския!
Притворяясь, что не слышу, пытаюсь пройти мимо, но он преграждает мне путь.
– Тринадцатый номер! Ты что оглохла?
В ответ лишь закатываю глаза. Такими темпами они у меня скоро вывалятся.
– Я твой арендатор, Джованни, а не заключенный.
Джованни Де Анджело подражает итальянским мафиози. Однако он не молод и выглядит так, будто снимается в массовке фильма «Бриолин». Его волосы зачесаны назад, он всегда в обтягивающих белых футболках и с сигаретой за левым ухом. От него сильно пахнет мужским дезодорантом.
А еще он мой домовладелец.
– Где плата за аренду, Саския из тринадцатого номера? Я сыт по горло твоими отговорками, porca miseria[2]!
Так он и делает – ругается по-итальянски, хотя этот идиот никогда не выезжал из Нью-Йорка. Я виделась с его родителями, они итальянцы в третьем поколении, и никто из них не говорит на родном языке, но он думает, что если заговорит по-итальянски, то будет звучать гораздо суровее.
– Завтра, Джованни. Обещаю.
На этот раз он закатывает глаза и раздраженно вздыхает. Обычно у меня хорошо получается врать, но сегодня не вышло, так как уже второй месяц мне приходится прибегать к одной и той же схеме обмана.
– Я просил тебя звать меня Джо, – говорит он, и вижу, как перекатывается в его склизком рту комок жвачки, словно мертвый белый слизняк. – У тебя есть время до завтра, или я выброшу все твое барахло на улицу, capeesh[3]?
Он вытирает руки о джинсы. Еще одна его фишка. Без понятия, потные у него руки или грязные, а может, ему просто нравится этот жест. Даже думать об этом не хочу.