На востоке появляется тончайшая белоголубая щель рассвета, помечающая горизонт, полоса света. Бобби передает Мертвой Девочке еще один камень.
- Должно хватить, - говорит она, поэтому он садится на траве у края узкого пляжа и наблюдает, как она заполняет то место, где раньше было сердце Гейбл.
Внутри ее тела уже двенадцать камней, внутренности из гранитных булыжников. Они должны отправить тело вампира прямо на дно Сиконка, и на этот раз оно там останется. У Мертвой Девочки в руках толстый рулон серой клейкой ленты, чтобы запечатать рану.
- Они придут за нами? - спрашивает Бобби, и вопрос застает ее врасплох, такого она от него не ожидала.
Девочка прекращает оборачивать тело Гейбл лентой и молча смотрит на него, но мальчик не отводит взгляда от далекого заостренного проблеска дня.
- Могут. Я точно не знаю. Бобби, ты боишься?
- Я скучаю по мисс Жозефине. По тому, как она рассказывала истории.
Мертвая Девочка кивает, но потом улыбается:
- Да, я тоже. Но я сама могу рассказать тебе немало историй.
Когда она наконец заканчивает, они сталкивают тело Гейбл в воду и провожают его до самого дна, надежно привязав к корням затопленной ивы под мостом Хендерсона. А потом Бобби пристраивается рядом с Мертвой Девочкой и через секунду засыпает, потерявшись в снах. Она же закрывает глаза и ждет, когда мир вновь перевернется.
ГВИНЕТ ДЖОНС
Северный свет
Гвинет Джонс - автор и критик научнофантастической литературы и литературы в жанре фэнтези, кроме того, она пишет для подростков под псевдонимом Энн Халам. Ее последние работы - хоррор для подростков «Остров доктора Фрэнклина» («Dr. Franklin's Island») и «Просто, как любовь» («Bold as Love») - первая часть грядущего фэнтезисериала.
«Вероятно, у каждого, кто пишет фэнтези, имеется история о вампирах, - говорит Джонс. - Это моя вторая попытка. Первой была подростковая история о вампирах „Fear Man», получившая премию „Общества Дракулы» в 1995 году. По это была провампирская история, в которой Дети Ночи были чужими среди нас и хотя бы некоторые из них были способны на добродетельные поступки. „Северный свет» жестче. Это своего рода современная версия „Камиллы» Шеридана ле Фаню, и она описывает вампиров как туристов, а туристов - как вампиров. Я думаю, можно продолжить размышлять над этой аналогией. Но на личном опыте я убедилась, что существуют хозяйки отелей категории В&В (хоть на зеленом Эрине, хоть где!), которые дадут фору любому искушенному бессмертному кровососу. Бедная Камилла! Искупление - какая жалкая участь!»
Жизнь дарит вольным путешественникам великое множество подобных вечеров. У вас есть все, вы прекрасно выглядите, у вас есть стиль, у вас даже есть то, что в былые времена называлось рекомендательные письма. И все же наступает момент, и вы оказываетесь на сбивающей с толку узкой петляющей дороге с мертвеннобледными зелеными пастбищами по обе стороны, а над горизонтом - чувственный закат. Пробивающаяся жестким «ирокезом» по центру асфальтированной дороги трава свидетельствует о том, что этот маршрут используется только приводящими в ярость, изрыгающими сажу тракторами на высоких колесах. Персонал древней (но на удивление дорогой) маленькой гостиницы, который дал вам от ворот поворот, - с оскорбительной чопорностью и самодовольством служащих переполненной в разгар сезона гостиницы - по всей видимости, послал вас в погоню за химерой.
«Больше никогда!» - говорите вы себе.
Но открытые горизонты непреодолимо манят в даль. Страсть к путешествиям.
- Господи боже, мы пришли, - выдохнула Камилла.
Похожий на куб из желтого камня и чемто зловещий на вид дом стоял на краю одного из этих бесконечных пастбищ. Никакого намека на сад, если не считать живой кипарисовой изгороди. Надпись на воротах у дороги гласила: «Обслуживание: Джонас О'Дрисколл. Строитель». И еще: «Свободные места». Но последней доверять не стоило.
- Подходящее место, - сказал Шеридан, оглядывая окрестности, ему нравилось уединение. - Чертовски просторно для В&В. Нереально!
- Вовсе нет, - поправила его Камилла. Она всегда хорошо разбиралась в укладе жизни аборигенов. - Сельское хозяйство Ирландии традиционно нуждается в спальных комнатах. Единственный урожай, который здесь собирают, - дети. Их выращивают для эмиграции, сплавляют морем в дальние края и рассчитывают на комфортное существование за счет их заработков.
- Довольно бездушно, не так ли?
Камилла рассмеялась:
- А мне нравится. Это демонстрация высокопробной жестокости. Дети как рискованные инвестиции - почему бы и нет?
Сама она была бездетной.
- Где же нечесаные, босоногие крестьянские девки? - простонал Шеридан. - Отведи меня в вонючую хижину с залитым помоями двором и…
Хозяйка дома стояла в дверях. Молодая женщина с жидкими каштановыми волосами, подстриженная под мальчика. Ее большой зад был обтянут темносиними джинсами мужского покроя; розовые щеки, наивные круглые светлокарие глаза и вздернутый носпятачок. Туристы сдержали смешки, когда она пригласила их пройти в холодный, облицованный кафелем холл с огромным шкафом из отполированной сосны и подставкой для зонтов из той же полированной сосны желтоватого цвета. На стенах висели таблички с выжженными на них правилами В&В (все кредитки; номера должны освобождаться… и так далее). Миниатюрные кастрюльки, декоративные салфетки и фарфоровые ослики на полке для безделушек. Все невыносимо новое. Путешественники переглянулись и вздохнули. Их хозяйку звали Норин О'Дрискол. Ей позвонили из гостиницы, и она готова показать им комнату с ванной и туалетом. Хозяйка подетски наивно просияла, когда путешественники согласились на непомерную цену за постой, и продемонстрировала крайнее смущение, когда они настояли на рукопожатии.
Камилла и Шеридан любили обмениваться рукопожатиями с аборигенами. Они последовали за круглым джинсовым задом хозяйки вверх по полированной лестнице, смакуя ощущение от прикосновения к надраенной щеткой крестьянской руке, к состарившейся раньше времени коже (ей было не больше двадцати пяти, бедняжке), которая приобрела качество наждачной бумаги.
Номер «4» - комната с ванной и туалетом. Сколько же здесь номеров? Может быть - шесть, может - восемь. Может быть, они тянутся бесконечно до самого преддверия ада. Желтоватая полированная сосна, медные таблички на дверях. Обои в номере «4» такие же, как на лестнице: ягоды и цветы земляники в пастельнокоричневых и пастельноабрикосовых тонах. Кровать занимает большую часть пространства. Постельное белье… пастельноабрикосовое, с теми же кошмарными ягодками и цветочками. Тут же соответствующий платяной шкаф и туалетный столик. Из окна с жалкими тонкими занавесками открывается прекрасный вид на море. Пока они разглядывали комнату, Норин откровенно разглядывала их, этих экзотических залетных пташек. Высокие и стройные, светловолосые и утонченные (он - высокий, она - блондинка). Круглые блестящие глаза хозяйки отражали простодушную крестьянскую жажду новых ощущений.
- Чудесно, - живо сказал Шеридан, - нам подходит.
Норин несколько озадаченно взглянула на Кэм. (Камилле следовало напомнить Шеридану, что в этих краях мужчины не решают бытовые вопросы. В такие моменты его дело - держать рот на замке!) Но в то же время она была счастлива. Они доброжелательны, они благосклонны и очаровательны - все так, как и должно быть!
Когда они остались одни, Камилла понюхала полотенца и тихо застонала. Дешевые полиэстеровые простыни от времени приобрели жуткий плесневидный блеск. И почему, ради всего святого, в таком большом доме этот «двухместный» номер должен быть таким убогим и тесным? Это соты для туристов.