- Он… умрет?
Она думала, что Кармин уклонится от ответа, из деликатности, доброты или по какимто своим причинам. Но она не сделала этого. Она сказала будничным тоном, словно обсуждала работу автомобильного мотора:
- Технически - да. Он отключится, то есть не будет дышать примерно двенадцать часов; затем проснется и… - Она развела руками. - И все.
«И все. Мой муж станет бессмертным. Вампиром…»
- О, я должна вас предупредить, - добавила Кармин. - Двенадцать часов ожидания - это довольно долго; возможно, они покажутся вам дольше двенадцати дней. Вы можете легко впасть в панику и подумать, что чтото идет не так, но вы не должны действовать под влиянием этого страха. Если вы позвоните врачу, в неотложную помощь или еще куданибудь, последствия будут катастрофическими - я не преувеличиваю. - Рука женщины, лежавшая на подлокотнике кресла, сжалась, словно она вспомнила нечто неприятное. - Представьте себе, что будет, Пенни. Мертвец, внезапно необъяснимым образом возвращающийся к жизни. Поверьте мне, вы пожалеете о своей неосторожности, когда вам и Дэвиду придется столкнуться с ее последствиями.
Пенни кивнула. Она с каждой минутой чувствовала себя все хуже, внезапно ей захотелось все отменить и указать Кармин на дверь, как она сделала в их первую встречу.
- Боюсь, - негромко заметила женщина, - что для этого немного поздно.
Пенни в ужасе уставилась на нее.
- Откуда вы…
- Узнала ваши мысли? Не волнуйтесь, я не телепат. Просто все написано на вашем лице. Страх, сомнения в последнюю минуту - это происходит со всеми. Но вы не можете меня выгнать. Мы зашли слишком далеко, и если я сейчас остановлюсь, он умрет быстрее и гораздо более мучительно, чем умер бы, если бы мы с вами не встретились.- Она поднялась. - С вашего разрешения…
Лицо Пенни застыло, она походила на статую. Она едва заметно кивнула, и Кармин бесшумно вышла из комнаты.
Она отсутствовала дольше обычного; когда она вернулась, Пенни не расхаживала по комнате, а неподвижно сидела в кресле.
- Двенадцать часов, - напомнила Кармин. Щеки ее горели, глаза блестели возбужденно, даже лихорадочно. - Прошу вас, ради него и ради себя самой не забывайте о моем предупреждении и не впадайте в панику.
Пенни, не глядя на нее, неловко нащупала свою сумочку, лежавшую на полу рядом с креслом.
- Я хотела бы… - Она проглотила ком в горле. Машина была продана, деньги помещены в банк. Она жаждала поскорее избавиться от них. - Вы возьмете чек?
- Конечно. - Пока Пенни дрожащей рукой выписывала чек, Кармин надела пальто. - Благодарю вас, - сказала она, и чек исчез в небольшом бумажнике из черной кожи. - О, и еще: если я вам снова понадоблюсь, просто позвоните. Это включено в счет; вам не нужно будет платить.
- Понадобитесь? - резко переспросила Пенни. - Зачем?
- Ну, возможно, вы уже подготовились к тому, что вас ждет, и в таком случае проблем не возникнет, - сказала Кармин. - Но если нет… - Она пожала плечами, красноречиво, но в то же время словно устраняясь. - Возможно, вам понадобится помощь, когда вы соберетесь рассказать Дэвиду о том, что мы с ним сделали.
Пенни сидела у постели мужа, остекленевшим взглядом уставясь ему в лицо; тело и разум ее словно впали в оцепенение. Дэвид не дышал, а она выпила почти полбутылки водки, и, если Кармин сказала правду, ей предстояло вытерпеть еще более девяти часов, прежде чем его грудь пошевелится, глаза откроются и он взглянет на нее, и ей придется сообщить ему правду. Она не знала, как скажет ему эту правду, и хотела бы иметь наглость, чтобы молить Бога о помощи. Но такой наглости у нее не было, и многочасовое ожидание в компании с бутылкой водки казалось единственной альтернативой.
К полуночи Пенни уснула, повалившись на кровать лицом вниз. После сна в таком положении наутро ей предстояло испытать адскую головную боль. В 7.45 ее разбудил какойто звук и движение на кровати, и через пару секунд перед ней возникло лицо Дэвида.
Он проснулся. Он сидел. И он был голоден.
- Шампанское. - Кармин достала коробку со скромным, но изящным логотипом и протянула ее Пенни. - Чтобы отметить нашу встречу и благополучное окончание лечения.
Шампанское было дорогое, уже охлажденное до нужной температуры, и от этого Пенни почемуто стало неловко. Она принялась излишне горячо благодарить, но, прежде чем она успела достать бутылку, Дэвид перехватил ее.
- Позволь мне, дорогая. Ты же знаешь, как это у тебя бывает: будешь бороться с ней, а потом пробка с грохотом вылетит, и половина вина выльется на пол, прежде чем мы сможем отведать его.
Это замечание задело Пенни, но она постаралась не показывать своих чувств. Она холодно улыбнулась, принесла бокалы и смотрела, как Дэвид извлекает пробку и разливает пенящееся шампанское. Кармин получила первый бокал - вполне естественно, она же гостья, Пенни второй.
- Ну что ж… - Дэвид поднял третий бокал. - За нас троих. - Но при этом он смотрел на Кармин.
Та тепло улыбнулась. Они выпили, и последовала неловкая пауза.
Пенни произнесла:
- Пойду взгляну, как там ужин…
«Все нормально, - сказала она себе, оказавшись в кухне. - Все это так ново для него, а она была весьма полезна; вообщето, я не представляю, как бы мы без нее справились. Хватит дуться на нее, хватит этой паранойи». Вот так. Если она будет достаточно часто повторять себе эти слова, они сами впечатаются в ее подсознание, Нет никаких причин подозревать его.
Пенни начала возиться с едой, пытаясь сосредоточиться на филе камбалы, приготовленной ею для себя, и не слишком задумываться о том, что будут есть Кармин и Дэвид. Лишь нежелание посеять отчуждение между собой и Дэвидом помешало ей принимать пищу отдельно от него. Откровенно говоря, Пенни едва могла смотреть на мужа во время обеда; ее всегда тошнило от вида сырого мяса, и раньше они питались в основном рыбой, курятиной или овощными блюдами. Теперь все изменилось, и если рацион Дэвида был не таким кошмарным, как в легендах, все же он оставался довольно неаппетитным. И его манеры за столом… Он поглощал пищу жадно, со смаком… В основном он ел мясо, предпочитая говядину или телятину, либо совершенно сырое, либо едва прожаренное, так что кровь текла с куска и свертывалась на тарелке, а рыбу только в виде суши. Он обожал тушеного зайца, если мясник доставлял его с кровью. Когда мясо было принесено, Пенни уперлась и заявила Дэвиду, что он будет готовить его сам. Никаких овощей, никаких фруктов, хлопьев или круп. О, и еще, конечно, ежедневный завтрак из сырых яиц и кровяной колбасы. С алкоголем проблем не было - только теперь Дэвид предпочитал более крепкие красные вина и не пьянел, независимо от количества выпитого.
Сегодня Пенни пришлось угождать двоим вампирам, и она заставила себя приготовить бифштекс (сырой) с большим количеством густого пряного соуса, чтобы заглушить запах сырого мяса и замаскировать его вид. Она собиралась подать также овощи, но лишь для себя; ей одной предстояло есть и десерт - тирамису.
Пенни не ждала от этого вечера ничего хорошего. В первое, тяжелое время (она безрадостно улыбнулась, вспомнив, что считала его тяжелым) Кармин служила для нее опорой, посредницей в болезненном процессе преодоления Дэвидом первого потрясения и привыкания к своему новому состоянию. Однако теперь этот кошмар закончился, и мысль о том, что Кармин придет к ним в дом не для работы, словно превратив таким образом их отношения из профессиональных в личные, раздражала Пенни. Она не желала общаться с Кармин. Эта женщина нервировала ее (что было понятно), и теперь, когда нужда в ее услугах отпала, Пенни с радостью рассталась бы с ней навсегда.
Но Дэвид возразил, что они обязаны пригласить Кармин хотя бы раз. Простое прощание будет грубостью, настаивал он, и, если учесть, что без вмешательства вампирши Пенни была бы сейчас вдовой, он не понимал жену и был даже разочарован. Чувствуя себя мнительной школьницей, Пенни покраснела и капитулировала; остаток дня ее раздирали чувства вины и стыда, и она горячо надеялась, что Кармин не примет приглашения. Но Кармин пришла, так что этот день необходимо было пережить. Дэвид будет доволен, а когда все закончится, она, к счастью, навсегда распрощается с Кармин.