Сондра невольно встретилась с ним взглядом и на какойто миг поддалась панике, растерялась, но вовремя взяла себя в руки и ответила, прежде чем Макшоу успел заметить паузу:
- Нет.
В отчаянии она сообразила, как глупо и жалко звучит ее история, и ей пришлось сделать над собой громадное усилие, чтобы пошевелить онемевшими губами. Она слишком быстро позвонила, полиция ей никогда не поверит. Поддержки ждать не от кого, а ей необходимо защитить Мэллори и Мелину, как она защищала их с самого момента рождения.
- Похоже, нам необходимо позвать врача, - мрачно сказала акушерка. Подняв голову, Сондра увидела широкое черное лицо женщины, смотревшее на нее через перевернутый треугольник ее расставленных ног, поверх раздутого, мучительно пульсирующего живота. От дурного предчувствия южный акцент негритянки усилился, и слова сливались в кашу. - У вас сильное кровотечение, а роды и так уже тянутся слишком долго.
- Никакого врача! - прошипела Сондра.
Последнее слово потонуло в крике: живот ее терзала кошмарная боль - это ребенок рвался наружу, из своей тюрьмы, наполненной кровью матери. Слышал ли он слова акушерки, понимал ли опасность, которая грозит ему, если роды затянутся?
- Он идет! - завопила она и поднатужилась изо всех сил', как никогда прежде не делала, стараясь вытолкнуть из своего тела нечто, пытавшееся убить ее.
- Я вижу головку - тужьтесь еще! - Руки акушерки были горячими и влажными от крови Сондры; на мгновение они погрузились в ее истерзанную плоть, затем сомкнулись на чемто огромном, причинив ей новую боль. - Я держу ее. Давайте же, Сондра, если вы перестанете тужиться, вы убьете его и себя!
Сондра снова вскрикнула и впилась ногтями в матрац, и ветхая ткань порвалась в тот самый миг, когда ребенок вылез из ее тела, причинив ей такую боль, что она едва не потеряла сознание. Боже милостивый, пронеслось у нее в голове, когда она пыталась перевести дыхание, почему живот не стал меньше? Что это, послед? Неужели плод ее совокупления оставил внутри столько отвратительных остатков?
Она все еще тяжело дышала после рождения Мэллори, когда схватки начались снова, заставив ее корчиться на мокрых простынях и раскрыть рот в неслышном крике. Акушерка немедленно подбежала к ней, и ее большие лоснящиеся руки принялись колдовать над животом Сондры, поглаживая и надавливая.
- Двойня! - объявила она. - Держись, девочка, - сейчас появится второй!
Сондра взвыла в голос, когда второй ребенок высвободился из ее чрева. Чтото внутри отпустило ее, и она снова смогла дышать, не обращая внимания на слабые схватки, которые сотрясли ее тело, когда акушерка извлекала послед.
- Что? - выдавила наконец Сондра, втягивая ртом воздух и пытаясь сесть. - Кто там?
- Девочки, - сказала акушерка, поворачиваясь к пеленальному столу. - И вполне здоровенькие. Каждая чуть больше шести с половиной фунтов - крупные для двойни.
Несмотря на заверения в том, что с детьми все в порядке, голос негритянки звучал напряженно, словно она была чемто озадачена. Утомленная до предела Сондра слушала плеск воды в ванночке - это акушерка ловко обмывала детей; затем она завернула их в пеленки.
- Можно посмотреть?
- Пожалуйста. По одной в каждую руку.
С двух сторон к ней положили какието теплые комочки, и Сондра, прижав подбородок к груди, взглянула на своих детей. Придя в этот мир без малейшего писка, они уже спали; крошечные пальчики были сжаты в кулачки, нежные губки были еще синеватыми, но розовели с каждой минутой. На макушках росли густые черные волосы, брови были красиво очерчены, маленькие носики были слегка курносыми. И пока она смотрела на них, младшая - Мелина - раскрыла свой ротик, похожий на сердечко, и зевнула.
Сондра вздрогнула, и новорожденные, раскрыв глазки, печально уставились на нее.
- Что это было? - дрожащим голосом произнесла она.
Мгновение акушерка молчала, затем сложила руки перед собой, словно в безмолвной молитве.
- То, чего не бывает у новорожденных, - наконец выговорила она. - Зубы.
А теперь Сондра столкнулась с новой опасностью: с Уолтерсом. В нем было чтото такое, что напоминало ей отца ее детей, какойто неуловимый сексуальный призыв к запретному, который, как она прежде думала, исходит только от одного мужчины, от одного существа.
«Раздвинь ноги».
«Нет!»
«Ты станешь матерью моих детей».
Ктото прикоснулся к ее руке, и у нее перехватило дыхание, затем до нее дошло, что это Макшоу.
- С вами все в порядке, мисс Андервуд? Вы неважно выглядите.
- Все в ппорядке, - запинаясь, пробормотала Сондра. - Просто устала, вот и все. Нелегко выспаться с двумя орущими младенцами.
Она плотно сжала губы, внезапно испугавшись, что это воспримут как жалобу. В любом случае это была очередная ложь: близнецы никогда не плакали. Ей не давал спать едва слышный скрип ступеней на лестнице, тысячи воображаемых призраков в углах темных комнат, приглушенный скрежет стальных ногтей по хлипкой входной двери.
Уолтере сочувственно кивнул, и у нее промелькнула абсурдная мысль, будто он видит ее насквозь.
- Разумеется, - сказал он. - Мы все понимаем.
Сондра проглотила язвительное замечание, и полицейские поднялись, словно какойто невидимый кукловод одновременно потянул их за ниточки. Она обнаружила, что смотрит, как двигаются мускулы под плотно сидящей формой Уолтерса, затем покраснела, встретившись с ним взглядом, - оказалось, он это видел. В первый раз она заметила, что у него странного цвета глаза - желтоватые. Она никогда такого не видела - этот человек был похож на льва, наблюдающего за своей добычей.
- Если увидите его снова, звоните «девятьодинодин», - посоветовал Макшоу. - А мы каждую смену будем лишний раз проезжать мимо вашего дома, чтобы он заметил нашу машину. Пока вы не сообщите нам чтонибудь более конкретное, мы больше ничего не можем сделать. Мне жаль. - Толстый коп взглянул на свой планшет и нахмурился. - Похоже, он ни разу не приближался к вам настолько, чтобы вы смогли дать скольконибудь подробное описание.
Сондра открыла было рот, затем сжала губы - Уолтерс взглянул на нее своими кошачьими глазами. Она уже собиралась сказать: «Он похож на него» - и указать на офицера Уолтерса, но в ужасе прижала ко рту трясущуюся руку и взмолилась, чтобы Макшоу не заметил ее состояния. Было ли там хоть какоенибудь сходство? Нет, конечно же нет.
Конечно же нет.
«Раздвинь ноги».
Уолтерс вышел последним. Сондра сама не понимала, зачем сказала это, но, когда он оглянулся, она с трудом, напряженно выговорила:
- Ему нужны дети.
Он кивнул.
- Я знаю. - Прежде чем она успела закрыть дверь, он протянул руку в дверной проем и легко прикоснулся к ее запястью - может быть, он искал ее пульс? - затем искоса взглянул на спину удалявшегося напарника, словно Сондра была его соучастницей в какомто великом и тайном заговоре. - Я буду поблизости, - прошептал он.
«Я наполню тебя кровью и огнем».
Сондра с силой захлопнула входную дверь и несколько минут стояла так, дрожа от ужаса и дурного предчувствия.
Она искупала детей, накормила их и уложила спать. Они, тесно прижавшись друг к другу, лежали в манеже - у нее не было денег на кровать, - тихие, спокойные, словно две части единого целого. Сондра знала, что они еще много часов не сомкнут глаз. Некоторое время она наблюдала за дочерьми, размышляя, какими они станут, когда вырастут. Сейчас они были слишком маленькими для своего возраста, вырастут ли они потом? Может быть, скоро произойдет один из тех удивительных скачков развития, которыми постоянно хвастаются родители и которые с тошнотворной регулярностью обещают педиатры? Она пожалела, что ее дети не могут навсегда остаться маленькими, навсегда остаться с ней и ничего не знать об этом прекрасном, но опасном мире.
Потом она пошла в ванную и уставилась на свое отражение в зеркале. У нее был изможденный вид, она была бледной, худой, с выдающимися скулами и невыразительным носом, под карими глазами залегли темные круги от бессонных ночей. От недоедания и постоянной тревоги она стала тощей и угловатой, рот превратился в несуразно большую красную щель, пересекавшую нижнюю часть ее лица. Даже темные волосы ее были самыми обыкновенными - лежали плохо, концы торчали в разные стороны. Что их так привлекает в ней? Почему она?