Ремедиос даже не нужно было задавать себе вопросы, которых она раньше старалась избегать, потому что в душе она уже знала ответ. Зуб вампира принадлежал ей. Зуб, непохожий на другие. Зуб сильнейшего. Того, кто сможет прожить и выжить вдалеке от дома. Того, кто сможет позаботиться о всей семье, сделать так, чтобы родные ни в чем не нуждались. Того, у кого хватит духу охотиться на слабого и кто сможет быть жесток для того, чтобы сохранить жизнь. Так говорила ее бабушка; и поэтому они напоили ее кровью слабой собаки. И именно поэтому мать дала ей имя Десница Господня. Ее мать была мудра: она знала, что Ремедиос была рождена для того, чтобы защитить и прокормить их семью, в этом состояло ее предназначение.
Теперь к Ремедиос вновь пришли видения о вампирах и о чупакабре, но они больше ничем ей не угрожали.
Когда небо чуть посветлело, знание, открывшееся Ремедиос благодаря семейным четкам, не исчезло. Оно становилось все крепче, а все заботы и тревоги понемногу оставляли ее, освобождая место для решительных действий.
Спящий дом до сих пор был окутан мертвой тишиной. Ремедиос, не останавливаясь, прошла мимо комнат, в которых спали Джесс и Роберт, и продолжала идти по коридору второго этажа, глядя, как ее тень скользит по стенам. Наконец она достигла спальни своих хозяев, тихо открыла дверь.
Воздух в комнате был наполнен сладким ароматом духов миссис Ричвуз. На несколько мгновений Ремедиос замерла, чтобы принять решение. От ее спящих хозяев, оказывается, было много шума. Миссис Ричвуз спала с маской на глазах, а в ушах у нее были беруши. Мистер Ричвуз растянулся на боку на краю кровати и громко храпел. Ремедиос подошла к его стороне постели. Она присела рядом с ним на кровать и потянулась, чтобы осторожно дотронуться до синей вены, выпиравшей под кожей у него на шее. На мгновение девушка перестала дышать. Ричвуз открыл глаза и в испуге уставился на нее. Ремедиос поднесла палец к губам и тихо прошептала: «Someter — подчинись!» Веки хозяина сразу опустились, на лицо вернулось сонное выражение. Он повернул голову так, словно предлагал Ремедиос свои вены. Девушка прокусила их быстро, легко, естественно, как и любое животное, которое в какой-то момент своей жизни полюбило вкус крови.
Ремедиос сидела за кухонным столом, чувствуя себя обновленной. Она поставила свою подпись в конце письма к дяде Антонио. Она писала ему о том, что он должен использовать часть тех денег, что получает от семьи в качестве своей доли, для того, чтобы обеспечить медицинскую помощь Долорес, чье имя означает «боль». Она заверила его, что боль Долорес станет и его болью тоже, если он не выполнит просьбу Ремедиос так, как нужно. Она прекратит посылать деньги домой, пока он не сделает то, о чем она его просит. А если он откажется? Да, ее семья будет страдать, и нога Долорес продолжит сохнуть и гнить, но он, Антонио, пострадает больше всех — она лично позаботится об этом.
Ремедиос положила письмо в конверт и запечатала его вместе со своими надеждами.
В это время на кухню вошел мистер Ричвуз.
— Доброе утро, Ремедиос. Как ваши дела? — Он выглядел уставшим и смущенным.
— У меня все хорошо, мистер Ричвуз. Могу я с вами поговорить?
— Да, конечно. О чем же?
— Я прошу вас о трех вещах. Первое, я бы хотела навестить мою семью недели на две. Мне нужен билет на самолет.
Ричвуз потер шею, и его взгляд принял отсутствующее выражение.
— Это можно устроить.
— Далее, я хочу прибавку к жалованью. Я бы хотела, чтобы вы мне платили дополнительно сотню долларов каждый месяц.
В отличие от того, каким раздраженным и нахмуренным он был вчера, сегодня мистер Ричвуз благожелательно кивал с мечтательным выражением лица. Он разговаривал с Ремедиос уважительно, как равный с равной, как с сильным человеком, который знает, чего хочет, и это было справедливо.
— Хорошо. Я думаю, мы можем найти для вас лишнюю сотню долларов в месяц.
— И последнее, — сказала Ремедиос. — Я бы хотела, чтобы вы открыли счет на мое имя и разместили эти деньги в банке, как вы однажды предлагали мне. Это сделает меня миллионершей через двадцать лет.
Ремедиос была несколько удивлена, увидев, что он как будто поклонился ей.
— Ну, я не могу вам обещать, что вы станете миллионершей через двадцать лет, но если вы не будете касаться этих денег, то, я обещаю, со временем вы разбогатеете. Это мудрое решение, Ремедиос. Я сегодня же зайду в банк и возьму все документы, которые нужны, чтобы вам открыли счет; мой бухгалтер поможет в этом, и вы в любое время сможете пополнять свой вклад. А когда придет время, мы инвестируем эти деньги под большие проценты. Вам нужно быть храброй, ведь придется немного рискнуть. Но кто не рискует, тот не пьет шампанского! Этот мир жесток — или ты, или тебя. Выживает самый сильный.
— И самый умный, — добавила Ремедиос, мягко улыбнувшись.
Она думала о том, насколько же удобнее жить за счет сильного, а не за счет слабого.
ТИНА PAT
Мисс Массингберд и вампир
Свой первый рассказ в жанре «темного фэнтези» Тина Рат продала в «Catholic Fireside» в 1974 году. С тех пор ее фантастические рассказы периодически публиковались в «Ghosts & Scholars», «All Hallows», «Bella» и «The Magazine of Fantasy & Science Fiction». Ее произведения вошли в состав нескольких антологий, сборник Карла Эдварда Вагнера «Лучшие ужасы: XV» («The Best Horror Stories: XV»), В сотрудничестве со своим мужем Тони она создала несколько рассказов для «Royal Whudunnits» и «Shakespearean Detectives» Майка Эшли. Также вдвоем супруги руководят обществом чтения и театральных постановок.
«В процессе работы над набросками к „Вампирам в популярной литературе“ („The Vampire in Popular Fiction“), — объясняет доктор Рат, недавно получившая степень в Лондонском университете, — я пришла к заключению, что плащ вампира является невероятно универсальным костюмом: его могут носить и мужчины, и женщины; он способен скрывать и маскировать своего хозяина, но, как это ни парадоксально, он может служить и для демонстрации; под ним может прятаться монах или завсегдатай оперы; его можно свернуть и незаметно пронести в любое место, но тот, кто его надевает, мгновенно преображается.
И сам вампир, независимо от того, мужчина он или женщина, ужасный и очаровательный, владеет похожей способностью к идеальной маскировке, прекрасно одевается, обладает фантазией — то он ничем не приметная личность, то скрывается в тени, то выставляет себя на всеобщее обозрение; его пол порой невозможно определить, а безразмерный плащ подходит любой фигуре. Черный плащ, как лакмусовая бумага, определяет все наши стремления, не только страхи, но и тайные желания — сексуальной силы, свободы от ограничений своего пола, морали и всего материального мира.
И конечно, он не настоящий, так что после утоления всех своих фантазий мы сбрасываем плащ и снова становимся людьми. Нет ничего удивительного в том, что образ вампира до сих пор обладает непреодолимой притягательностью».
О приведенном ниже рассказе «Мисс Массингберд и вампир» Рат говорит следующее: «Я написала этот рассказ только потому, что живу неподалеку от красивого, поросшего ивами церковного кладбища, через которое пролегает живописная тропинка. Это место так и просило о вампире, вот я и решила поселить его там».
Впервые мисс Массингберд услышала о вампире от пятиклассниц. Но это были самые глупые девчонки во всей школе, так что их словам она не придала никакого значения. Конечно, она не могла не прочесть небольшого наставления о том, что из школы надо быстро идти прямо домой и по дороге вести себя так, как подобает леди.
— И тогда никто вас не потревожит. Ни люди, ни вампиры, — сказала она в заключение и собрала все головки чеснока, все кресты, сделанные из сломанных линеек и скотча, каким-то образом появившиеся почти на каждой парте классной комнаты.
Надо сказать, что для самой мисс Массингберд кратчайший путь в школу и обратно проходил через кладбище при церкви святого Альфеджа. По утрам все было в порядке, но вечерами, когда она задерживалась на родительских собраниях, или на заседании школьного комитета, или на репетициях школьной труппы, она порой предпочитала более длинный путь — в обход кладбища. Впрочем, мисс Массингберд была эмансипированной женщиной и презирала суеверные страхи. «Если бы меня было легко запугать, — говорила она себе, — я бы никогда не стала старшим преподавателем английского языка самой большой школы в этом районе Лондона». И в тот ясный осенний вечер, когда ей самой повстречался вампир, она возвращалась именно кратчайшим путем. К тому же она шла не торопясь, а медленно брела, как глупейшая из ее пятиклассниц, вдыхала дымок горящей на невидимом костре листвы и наслаждалась странным чувством тоски по прошлому, которой никогда не испытывала в другое время года. Вот тогда она и увидела среди надгробий фигуру в темном плаще.