— Послушайте, Викерс! — пробормотал я. — Не хотите ли вы одурачить нас?
— То есть? — спросил мой приятель.
— То есть не сделали ли вы какую-нибудь… ну, модель, что ли, и выдаете ее за нечто живое?
Викерс улыбнулся. В то же мгновенье это проклятое чудовище как-то словно зашаталось, подняло одну ногу, почесало ею свое брюхо, потом из отвратительного бугорка между огромных светящихся глаз высунулась какая-то трубка, напоминавшая хобот слона, и стала производить странные движения в воздухе.
— Он проголодался! — сказал Викерс. — Пора его покормить.
С этими словами он снял с полки стеклянную банку с закрытым крупной металлической сеткой горлышком. В этой сетке-банке беспокойно возилась целая коллекция домашних мышей.
— Он потребляет только свежую кровь! — пояснил нам Викерс, поднося банку к постаменту. — Немножко жестоко, конечно, давать ему пожирать живых мышей, но в зверинцах ради удовлетворения любопытства ротозеев скармливают хищным зверям живых животных, а я работаю в высших интересах науки…
С этими словами, присев на корточки, он поднес банку горлышком вперед к самой голове чудовища.
То, что я наблюдал, показалось мне отвратительным: чудовище немедленно просунуло свой хобот сквозь дыры сетки, уцепилось присоском за тело одной большой живой мыши и принялось высасывать кровь из жил бедного животного, как пауки высасывают кровь из пойманных мух.
Мышь пищала, конвульсивно содрогалась, потом, словно оглушенная ударом, затихала.
Другие мыши прыгали в паническом ужасе, одна вцепилась зубами в убийственный хобот, но, по-видимому, этот орган был защищен солидной броней: зубы разъяренной мыши не оставляли никакого следа на темных кольцах хобота. А вслед за тем, отбросив уже окончательно, по-видимому, обескровленную первую мышь, хобот загнулся, присосок коснулся тела державшейся на хоботе мыши, сорвал ее и пришел снова в движение, сжимался и расширялся, явно перегоняя, как помпой, кровь несчастного животного в организм палача. Потом пришла очередь третьей, четвертой, пятой мыши. После пятой жертвы хобот выполз из банки, в которой еще оставалось несколько штук живых мышей. Миг, и хобот спрятался. Но на металлической плите виднелось красное пятнышко, быстро расплывавшееся по металлу: это была капелька крови.
— Он сыт! — сказал, убирая банку, Викерс. — Но раньше ему было довольно одной мыши на целый день. Теперь я вынужден скармливать ему за день штук до двадцати мышек. Не знаю, сколько он будет пожирать, когда еще подрастет?
— Господи! Вы, Викерс, хотите вырастить его величиной с тележка.
— Почему нет? — отозвался ученый. — Я не вижу причины, почему я должен остановиться на полдороге.
— Но послушайте, Викерс! Мне кажется, что вам бы следовало быть поосторожнее с этой… бестией! — сказал Вэн, наблюдая странное существо, которое теперь застыло в прежней позе.
— Пустяки! — засмеялся Викерс. — Эта «бестия», как вы называете мое детище, я же называю его «красавцем»… Словом, это существо знает меня. Оно узнает меня, и… и не думаю, чтобы оно могло проделать со мной какую-нибудь глупую шутку. Но для других, признаюсь, оно далеко не безопасно. Это испытал мой любимый охотничий сеттер: как- то на днях, когда «красавец» был еще значительно меньше, чем теперь, Боб забежал сюда.
Что, собственно, произошло, я не знаю. Но, во всяком случае, «Боб» выскочил из лаборатории с диким воем, его правый бок представлял сплошную рану, как будто собаку продержали полчаса на медленном огне. Еще и сейчас Боб находится в ветеринарной клинике. У него парализована половина тела. Едва ли выживет.
— Ну, вот, видите?!
— Да пустяки, Вэн! Повторяю, «красавец» признает меня. Может быть, он признает во мне своего создателя, ибо ведь это я дал жизнь ему, а во-вторых, своего кормильца. Ведь я трижды в день даю ему есть. И смотрите: он без протеста позволяет мне некоторую фамильярность с собой!
С этими словами Викерс присел на корточки рядом с постаментом и принялся осторожно поглаживать пальцами отвратительную голову «красавца» между двух светящихся словно фонари глаз. Чудовище слегка пошатывалось и тихонько перебирало отвратительными мохнатыми ногами, как будто испытывая удовольствие.
Признаюсь, когда мы покинули лабораторию Викерса, я вздохнул облегченно. Нет слов, опыты Викерса очень интересны. Но этот опыт — покорно благодарю!
Что касается меня, то я едва ли бы решился не только гладить голову «красавца», но и просто спать в том доме, где обитает нечто подобное!