Все условия и формальности Закона о вивисекции 1876 года были скрупулезно соблюдены, разрешение получено, и однажды утром (к тому времени Тристан и Изольда жили в своем баке около двух месяцев) была проведена описанная выше операция. Изольда была аккуратно «зашита» и возвращена в бак; спустя несколько часов она, казалось, и думать забыла о случившемся разводе. В ней заметна была только ранее не проявлявшаяся нервозность; она не позволяла Дженнифер, как прежде, прикасаться к себе и «щекотать». «Она перестала мне доверять, — говорила Дженнифер. — Когда я ее кормлю, она словно готова вцепиться в меня. Было бы довольно неприятно, если бы она схватила меня за руку своими изогнутыми зубами!»
С Тристаном, к сожалению, все обстояло иначе. На протяжении суток он подавал безошибочные признаки жизни, лежа на боку на дне маленького резервуара, но на следующий день с такой же очевидностью умер и получил достойное погребение, подобающее еще одному мученику науки.
Каждый студент или биолог, работающий в Баксмутской лаборатории, получает по прибытии ключ от входной двери; таким образом, он (или она) может в любое время дня и ночи вернуться к работе или проследить за ходом опыта. Этот порядок способствовал проведению многих важнейших биологических экспериментов, и было широко известно, что исследователи нередко проводили ночи в лаборатории. Дженнифер, гостившая в то время у директора лаборатории и его жены, взяла за правило по меньшей мере единожды за ночь проверять, как чувствует себя Изольда.
Спустя приблизительно три недели после Ehescheidung[16] горничная, которая принесла Дженнифер утренний чай, не нашла ее в комнате. Час спустя Дженнифер не вернулась; одежда, приготовленная ею на утро, лежала нетронутой. Доложили директору; он решил, что Дженнифер, как обычно, отправилась проверить бак. Но когда Дженнифер не вышла к завтраку, директор отправился на поиски.
Его глазам предстало ужасное зрелище. Дженнифер, в пижаме и тонком шелковом халате, лежала, вся сжавшись, на дне бака. Под ней была Изольда. Директор позвал на помощь, Дженнифер извлекли… вместе с повисшей на ней Изольдой, вполне живой и яростно бившей хвостом. Она вцепилась Дженнифер в предплечье, когда та, очевидно, наклонилась над краем бака и собиралась прикоснуться к рыбе. Грозные изогнутые зубы сомкнулись на руке Дженнифер; Изольда не могла ее отпустить, даже если бы пожелала или стремилась это сделать, и Дженнифер, запутавшись в своем мокром халате и удерживаемая в воде весом рыбы, не сумела выбраться на поверхность из узкого бака. По мнению вызванного в лабораторию врача, она умерла часов за пять до того, как ее нашли.
Еще одна скво?
Брайан Ламли
ХАГГОПИАНА
Пер. В. Барсукова
Ричард Хаггопян — вероятно, крупнейший в мире специалист в сферах ихтиологии и океанографии, не говоря уже о многих смежных науках и предметах — наконец соизволил изъявить согласие на интервью. Я торжествовал, я был в восторге — я был не в силах поверить своему счастью! Не менее дюжины журналистов до меня (некоторые из них занимали столь высокое положение в литературных кругах, что это прозаическое профессиональное звание казалось им оскорбительным) — совершили тщетную поездку в эгейский Клетнос, разыскивая этого армянина, но снизошел он только до моей просьбы. Тремя месяцами ранее, в начале июня, Хаггопян отказал Хартогу из «Тайма», а до него Маннгаузену из «Вельтцукунфт», и поэтому мое начальство не питало особых надежд в отношении меня. Однако имя Джереми Белтона пользуется некоторой известностью в журналистских кругах; мне и прежде удавалось проявить себя в ряде так называемых «безнадежных» случаев. Казалось, удача оставалась при мне. Ричард Хаггопян, правда, отправился в очередное океанское путешествие, но меня попросили его подождать.