Я упоминаю обо всем этом потому, что… невольно гадаю, не связано ли каким-то образом мое происхождение с моей нынешней… фазой.
Вновь это слово, на сей раз явно выделенное голосом, и мне снова захотелось спросить, о какой «фазе» говорил Хаггопиан. Но я опоздал — он уже продолжал свое повествование:
— Понимаете, в детстве, в Полинезии, я слышал много странных историй, и не менее странные истории рассказывал мне мой друг, коллекционер из Бостона — истории о существах, которые выходили из моря, чтобы спариваться с людьми, и об их чудовищном потомстве!
В голосе и поведении Хаггопяна снова проявилось лихорадочное возбуждение; все тело его дрожало, словно охваченное сильными и с трудом сдерживаемыми эмоциями.
— Знаете ли вы, — внезапно выпалил он, — что в 1928 году федеральные агенты провели в Иннсмуте чистку? От чего они чистили город, я вас спрашиваю? И зачем у Дьявольского рифа были сброшены глубоководные бомбы? После этих взрывов и штормов 1930 года на берега Новой Англии море выбросило множество странных золотых украшений; и в то же время бродяги, обшаривающие побережье, начали находить эти черные разбитые камни с кошмарными иероглифами!
Йа-Р’лъех! Какие чудовищные существа таятся даже сейчас в глубинах океана, Белтон, и какие другие существа возвращаются в эту колыбель земной жизни?
Он резко встал и начал расхаживать взад и вперед по дворику своей раскачивающейся, неуклюжей походкой, невнятно бормоча горловым голосом что-то себе под нос и искоса поглядывая на меня. Его явное душевное расстройство чрезвычайно беспокоило меня.
Существуй какой-то легкий способ бежать, я в этот момент, думаю, с радостью отдал бы все, только бы оказаться подальше от Хаггопианы. Но такого пути к бегству я не видел и потому нервно ждал. Армянин наконец успокоился и вернулся на свое место. Струйки влаги снова медленно стекали из-под его темных линз. Прежде чем продолжить, он отпил немного неизвестной жидкости из стакана.
— Я вынужден вновь просить вас принять мои извинения, мистер Белтон. Я весьма отклонился от основных фактов. Ранее я говорил о своей книге, «Обитатели бездны», и упомянул, что был недоволен некоторыми главами. Когда мой интерес к берегам Новой Англии и их тайнам стал не таким острым, я вернулся к этой книге и в особенности к главе, посвященной океанским паразитам. Мне хотелось сравнить эту специфическую группу морских существ с их наземными собратьями и привести, как и в других главах, примеры океанских мифов и легенд, бросающих свет на их привычки.
Конечно, я был ограничен тем, что море не может похвастаться таким многообразием паразитических созданий, как суша. Если вдуматься, каждое сухопутное животное, включая птиц и насекомых, имеет собственного крошечного спутника, который живет в его шерсти или перьях и тем или иным способом паразитирует на нем.
Тем не менее, я описал в книге миксин и миног, а также некоторые виды рыбьих пиявок и китовых вшей, сравнивая их с пресноводными пиявками, различными ленточными червями, грибками и так далее. Соблазнительно было бы решить, что разница между морскими и наземными существами чересчур велика, и так оно и есть, в известном смысле — но если вспомнить, что вся известная нам жизнь зародилась в море…
Когда я думаю сейчас, мистер Белтон, о вампирах легенд, оккультных верований и фантастической литературы — об этих чудовищах, что вызывают у жертв жуткие изменения, доводят их до истощения, пока жертва не умирает и не восстает из гроба вампиром — я поневоле спрашиваю себя, что за безумная судьба гнала меня вперед. Но мог ли я знать, мог ли кто-нибудь предвидеть?..
Но постойте — я забегаю вперед, а это не годится. Миг моего откровения должен наступить в надлежащее время, и вы должны быть подготовлены, хоть и утверждаете, что вас не так легко испугать.
В 1956 году я занимался глубоководными исследованиями у Соломоновых островов на яхте с экипажем из семи человек. На ночь мы подошли к прекрасному маленькому необитаемому островку близ Сан-Кристобаля. На следующее утро, в то время, как мои люди снимались с лагеря и готовили яхту к отплытию, я бродил по берегу в поисках раковин. Отлив оставил водоем, где трепыхалась большая акула; вода едва покрывала жабры, а жесткая спина и дорсальный плавник находились над поверхностью. Мне, конечно, стало жаль это создание, особенно после того, как я увидел на ее брюхе одного из тех кровососов, что продолжали меня интересовать. Мало того, миксина была замечательная! Длина ее составляла не менее четырех футов, и она определенно принадлежала к виду, с каким я никогда раньше не сталкивался. Моя книга «Обитатели бездны» была к тому времени почти закончена, и если бы не упомянутая глава, она давно была бы в типографии.