Выбрать главу

И вдруг перед его глазами появилась красная фигурка. Она неслась по узкой улице, как затравленный заяц, от одного укрытия к другому. Это была девушка — смуглая, даже коричневая, как кофейное зерно, девушка. На ней было только разорванное платье, чей ярко-красный цвет резал глаза. Девушка бежала с трудом, и до Смита доносилось ее прерывистое дыхание.

Она подбежала ближе, на миг остановилась, оперлась рукой о стену и стала судорожно озираться в поисках убежища.

Должно быть, она не заметила Смита под аркой: когда крики зазвучали громче и топот ног раздался почти за углом, она испустила отчаянный короткий стон и бросилась в проем, прямо на него.

Завидев Смита, рослого и дочерна загорелого, с рукой на лучевом пистолете, девушка еле слышно всхлипнула и упала к его ногам грудой алых лохмотьев и голого, коричневого тела.

Смит не разглядел ее лица, но она была девушкой, к тому же мило сложенной, и вдобавок ей угрожала опасность. Смит был далеко не рыцарем, но что-то в этом отчаявшемся комке у его ног затронуло ту струнку сочувствия к слабым и преследуемым, что бьется в сердце каждого землянина. Он легонько подтолкнул девушку в угол позади себя и выхватил пистолет, когда из-за угла выскочили первые из бегущих.

Это было пестрое сборище: земляне, марсиане, приправленные горсткой венерианцев с болот и странных, безымянных жителей безымянных планет — типичный для Лаккдарола уличный сброд. Передние, завернув за угол и увидев пустое пространство мостовой, замедлили бег, рассеялись и стали осматривать все закоулки и дверные ниши по обе стороны улицы.

— Что ищем? — издевательский голос Смита перекрыл шум толпы.

Головы повернулись. Крики стихли, и преследователи уставились на высокого землянина в кожаных доспехах космического разведчика. На решительном, почерневшем под лучами далеких солнц и покрытом шрамами лице Смита пугающе выделялись лишь бесцветные глаза, твердая рука сжимала пистолет. За ним, скорчившись, тяжело дышала девушка в алом платье.

Вожак толпы, дюжий землянин в изорванной кожаной форме со споротыми нашивками Патруля, обвел взглядом обоих, и странное, недоверчивое выражение сменило на его лице дикарскую радость погони.

— Шамбло! — гулко закричал он и кинулся вперед.

— Шамбло! Шамбло! Шамбло! — подхватила толпа и бросилась вслед за ним.

Смит небрежно опирался о стену, скрестив руки и свесив правую, с пистолетом, поверх левого предплечья. Могло показаться, что он неспособен действовать быстро, но стоило вожаку сделать шаг, как пистолет умело описал полукруг и ослепительный бело-голубой тепловой луч, вырвавшись из дула, прочертил дугу у ног Смита.

Это был знакомый всем жест, и все в толпе понимали его смысл. Передние быстро попятились, задние напирали, и на минуту, когда две волны столкнулись, в толпе возникла давка. Смит наблюдал, мрачно кривя губы. Человек в изодранной форме Патруля угрожающе поднял кулак и подошел вплотную к смертоносной линии. Толпа за его спиной колыхалась взад и вперед.

— Хочешь пересечь черту? — негромко и зловеще поинтересовался Смит.

— Нам нужна эта девка!

— Так иди и возьми ее! — и Смит дерзко усмехнулся в лицо вожаку. Он сознавал опасность, и его вызывающая манера не была такой безрассудной, как можно было подумать. Смит обладал богатым опытом стычек с толпой и стал в этом деле настоящим психологом. Сейчас он не ощущал в толпе жажды убийства. Ни одна рука не схватилась за пистолет. Эти люди преследовали девушку с необъяснимой, непонятной ему кровожадностью, но по отношению к себе Смит не чувствовал такой ярости. Может, ему попытаются намять бока, но убить — вряд ли, иначе громилы давно бы выхватили оружие. И Смит продолжал ухмыляться в злобное лицо их предводителя, лениво опираясь о стену.

Толпа нетерпеливо переминалась позади своего самозванного вожака. Снова зазвучали угрожающие голоса. Смит услышал, как девушка у его ног застонала.

— Зачем она вам?

— Она Шамбло! Шамбло, кретин! Наподдай ей, пусть вылетит сюда. Мы о ней позаботимся!

— Я сам о ней позабочусь! — протянул Смит.

— Она — Шамбло, говорю тебе! Черт тебя подери, мы никогда не оставляем в живых этих тварей! Выбрось ее к нам!

Имя, повторявшееся снова и снова, ничего не говорило Смиту, однако его врожденное упорство взяло верх, когда толпа придвинулась к самой границе и зашумела еще громче.

— Шамбло! Вышвырни ее сюда! Отдай нам Шамбло! Шамбло!

Смит, как сбрасывают плащ, вдруг стряхнул с себя вялую позу, расставил ноги и грозно поднял лучевой пистолет.

— Назад! — закричал он. — Она моя! Назад!

Он не собирался в них стрелять. Смит уже понял, что его не убьют, если только он первым не начнет перестрелку, и не намеревался отдавать жизнь за какую-либо девушку, в том числе и эту. Но он ожидал порядочной драки и машинально напряг мышцы, поглядывая на разъяренную толпу.

К удивлению Смита, вдруг произошло нечто неожиданное — такое, чего он никогда прежде не видел. Не успел он прокричать свой вызывающий ответ, как передние — яснее других расслышавшие слова Смита — немного отступили. Не в испуге, а с явным удивлением.

— Твоя! Она твоя? — спросил бывший патрульный. Недоумение вытеснило гнев из его голоса.

Смит шире расставил ноги в сапогах, заслоняя скорчившуюся фигурку, и помахал пистолетом.

— Да! — сказал он. — И она останется со мной! Отойдите назад!

Вожак молча смотрел на Смита, и ужас на его обветренном лице смешивался с отвращением и изумлением. Изумление на миг победило, и он снова повторил:

— Твоя?

Смит вызывающе кивнул.

Вожак внезапно отступил, всем своим видом выражая бесконечное презрение. Он махнул толпе рукой и громко сказал:

— Она принадлежит ему!

Толпа расслабилась, все замолчали. На лицах медленно проступало презрительное выражение.

Бывший патрульный сплюнул на гравий и равнодушно повернулся к Смиту спиной.

— Ну и держи ее при себе! — бросил он через плечо. — Но больше не выпускай ее шляться по нашему городу!

Исполненная презрения толпа начала расходиться. Смит смотрел, чуть не раскрыв от удивления рот и ничего не понимая. Мысли смешались. Он был не в силах поверить, что такая кровожадная враждебность могла испариться в одно мгновение. Странное сочетание презрения и отвращения на лицах в толпе тем более ставило в тупик. Лаккдарол был чем угодно, но никак не пуританским городом, и Смиту даже в голову не могло прийти, что его притязания на смуглую девушку способны были вызвать в толпе такое непонятное потрясение и отвращение. Нет, речь шла о чем-то более глубоком. На лицах он видел подсознательное, мгновенное отвращение — люди были бы не так поражены, признайся он в каннибализме или принадлежности к культу Фарола.

И удалялись они от Смита так поспешно, словно его неведомый грех был заразным. Улица стремительно опустела. Прилизанный венерианец оглянулся через плечо, поворачивая за угол, и глумливо выкрикнул: «Шамбло!» Слово вновь заставило Смита задуматься. Шамбло! Видимо, что-то французское. Довольно странно слышать такое от венерианца или марсианина с высохших равнин. Не менее странным показался Смиту смысл, который они вкладывали в это слово. Как там сказал бывший патрульный? «Мы никогда не оставляем в живых этих тварей!» Что-то это смутно напоминало… какую-то строку из древней книги на родном языке… «Ворожеи не оставляй в живых»[5]. Смит про себя усмехнулся сходству и в ту же минуту осознал, что девушка стоит рядом.

вернуться

5

«Ворожеи не оставляй в живых» — Исх. 22:18.