Стокеровский замысловатый сюжет сведен к цепочке ситуаций. Харкер, одетый в черные кожаные штаны и викторианскую охотничью шляпу, приезжает в Замок Дракулы, сжимая в руках распятие, которое смастерила мать Уорхола; там его сердечно принимают, берут на службу, а затем на него нападают — сам граф (огромные клыки все время выскальзывают у Эди изо рта) и три его выразительно жестикулирующие невесты-вампирши (Мари Менкен (Marie Mencken), Кармилла Карнстайн, Интернешнл Велвет (International Velvet)). Позже, в Карфаксском аббатстве, Харкер — привязанный к «Дивану» с «Фабрики» — наблюдает за тем, как Дракула очаровывает Мину (Мери Воронов) и превращает ее в вампира, кружась с нею в танго, в самый напряженный момент коего Мина пьет томатный суп Кемпбелла из жестянки, которую Дракула открывает ногтем большого пальца, объявляя, что в ней — его вампирская кровь. Тут появляется Ван Хельсинг вместе со своими бесстрашными охотниками на вампиров — лордом Годалмингом (Чак Вейн — Chuch Wein), Квинси Моррисом (Джо Даллесандро — Joe Dallesandro), доктором Сьюардом (Пол Америка — Paul America) — их притащил с собой Ренфилд (молодой, опустошенный Лу Рид), бегающий на поводке, как ищейка.
Происходит легкая потасовка, в ходе которой распятия, колья, плетки и освященные облатки беспорядочно летают туда-сюда, что вызывает у части актеров приступы безудержного хохота, а остальных — и особенно связанного Малангу — повергает в яростное отчаяние. По сценарию Тэйвела, как и в романе Стокера, команда Ван-Хельсинга, загнанная в угол, тем не менее побеждает Дракулу: его покрывают слоем серебряной краски из баллончика, и он задыхается, — но внимание Ондайна отвлекла девушка, которая случайно, безо всякой видимой причины, вдруг оказавшись на диване, — похоже, это просто посетительница, пришедшая поглазеть на съемки и залезшая в кадр, — называет его «обманщиком», и он делает вид, что не замечает, как Король Вампиров набрасывается на эту наглую девчонку и тянется к ее лицу своими накладными когтями. Напыщенная наркоманская тирада, которую выдал при этом Ондайн, сначала набирает темп, достигая апогея, а затем затухает: «Да простит тебя Бог, о обманщица, о маленькая мисс Обманщица, ты мерзкая обманщица, убирайся вон со съемочной площадки, ты — позор человечества, ты — свой собственный позор, ты — жалкая дура, ты — жалкий позор своего несчастного мужа… Ой, простите, просто я больше не могу, просто это уже слишком, не хочу больше, хватит». Камера, находящаяся на сей раз в руках Бада Виртшафтера (Bud Wirtschafter), пытается уследить за неожиданным развитием событий, и дважды в кадр ненадолго попадает смертельно бледное лицо самого Энди, который, в состоянии шока, застыл в полумраке; эти кадры стали, возможно, единственным на все фильмы Уорхола фрагментом, который был вырезан — до появления Пола Моррисси (Paul Morrissey). Безутешный Ван Хельсинг одиноко стоит в стороне и пытается взять себя в руки, а фильм между тем продолжается.
Внимание Виртшафтера привлекает Эди, которая, выплюнув клыки, тем не менее выглядит по-прежнему царственно и во всем как положено Дракуле: она швыряет в оператора суповую жестянку, отчего брызги летят в объектив, и, упершись руками в бедра, целиком занимает собой кадр те пару секунд, что остались до конца пленки. «Я — Дракула», — заявляет она, и это единственная реплика (хотя и непреднамеренная), представляющая собой прямую цитату из книги. «Я — Дракула!» — повторяет она, в последний раз в жизни зная о себе что-то с уверенностью. Стокер хотел нанести Дракуле поражение, которого тот на самом деле избежал, но Эди вытянула фильм Уорхола обратно к реальности. На «Фабрике» Драколушка побеждает перессорившихся между собой охотников за вампирами и воцаряется навеки.