С исчезновением Черчвард в гладком течение социальной жизни Энди произошел сбой, и он искал себе новую Девушку Года. Джонни побаивался, как бы его не заставили взять на себя уж слишком большую часть прежних обязанностей Покаянной Пенни. У него и так ни на что не хватало времени, особенно после того, как эта полоумная Белла Абцуг обрушила шквал обвинений на полицейское управление Нью-Йорка, и они, словно взбесившись, принялись кричать о «проблеме драка». Бизнес Джонни пока еще не был признан незаконным, но у его дилеров каждую ночь бывали неприятности, и откаты «семьям» и полицейским накручивались каждую неделю; из-за этого ему пришлось поднять цену за дозу, и в результате дампирам приходилось еще чаще заниматься проституцией и всячески сбиваться с ног, чтобы наскрести требуемую сумму. Газеты постоянно сообщали о новых убийствах, совершенных способом, типичным для вампиров, — и при этом настоящих вампиров никто даже не подозревал.
Пронизывающий два этажа холл дома № 57 был украшен царственными бюстами — Наполеона, Цезаря, Дракулы — и стеллажами, набитыми всевозможными скульптурами и живописными полотнами. Повсюду были произведения искусства — собранные, но не каталогизированные, некоторые даже не вынуты из упаковки.
Джонни уселся в обтянутый тканью шезлонг и принялся листать мужской порнографический журнал, верхний в целой кипе периодических изданий, репертуар которой варьировался от «The New York Review of Books»[128] до «The Fantastic Four».[129] Откуда-то сверху послышались шаги Энди, и Джонни взглянул на верхнюю площадку лестницы. Энди соизволил выйти: лицо, похожее на череп, — маска, изрытая впадинами, — венчало красный бархатный халат до пят, который волочился по лестнице за ним вслед, как шлейф у какой-нибудь Скарлетт О'Хара.
Во время этой короткой сцены, в неофициальной обстановке — когда вокруг не было посторонних, — Энди позволил себе улыбнуться, как маленький, тяжелобольной мальчик, обожающий наряжаться и потакающий этой своей слабости. Дело даже не в том, что Энди был позером, но он ни перед кем этого не скрывал и, несмотря ни на что, находил в подделке что-то настоящее, обращая позерство себе в достоинство. Играя, Энди на самом деле просто ненавязчиво показывал, что все вокруг занимаются тем же самым. За месяцы, проведенные в Нью-Йорке, Джонни понял, что быть американцем — почти то же самое, что быть вампиром: кормиться мертвецами и идти все вперед, и вперед, и вперед, превращая заурядность в добродетель, а мертвое лицо трупа — в идеал красоты. В этой поверхностной стране никому не было дела до той гнили, что кроется глубоко внутри — за улыбкой, деньгами и блеском. После преследований, пережитых в Европе, эта страна казалась сущим раем.
Энди протянул руку с длинными ногтями к столику возле шезлонга. На нем лежала целая стопка приглашений на ближайший вечер — столько вечеринок, вернисажей, премьер и торжественных приемов, что даже такой человек, как Энди, не смог бы поспеть всюду до рассвета. — Выбирай, — сказал он.
Джонни взял пригоршню карточек и вкратце огласил суть приглашений, в то время как Энди высказывал одобрение или, напротив, отказывался. Шекспир в Парке, Пол Тумс в «Тимоне Афинском» («Фу-у, мизантропия»). Благотворительный бал против какой-то новой тяжелой болезни («Фу-у, грустно»). Выставка металлических скульптур Андерса Уоллека («О-о, обалде-е-еть»). Премьера нового фильма Стивена Спилберга, «1941» («О-о, отли-и-ично»). В «Max's Kansas City» показ незавершенной работы Скотта и Бет Би, в главных ролях Лидия Ланч и Тинейдж Джизес («У-у, андегра-а-аунд»). Дивайн, перформанс в ночном клубе («Фу-у, похабе-е-ень»). Вечеринки по приглашению, а также в честь: Джона Леннона, Тони Перкинса («Тьфу, „Психоз“»), Ричарда Хелла и Тома Верлена, Джонатана и Дженнифер Харт («Блин!»), Блонди («Девица из мультика или группа?»), Малкольм Мак-Ларен («Ой, не на-а-адо»), Дэйвид Джо Хансен, Эдгар Аллан По («Бо-о-ольше ни за что»), Фрэнк Синатра («Старый пердун, крыса, кляча, осел!»).
Что ж, некоторые перспективы вырисовывались.
Энди был в дурном расположении духа. Трумен Капоте, пришепетывая из-за своих дурацких клыков, злорадно рассказал ему о пародии Александра Кокберна на беседу, произошедшую за ланчем между Уорхолом, Колачелло и Имельдой Маркос, и процитированную в «Интервью». Энди, разумеется, пришлось прямо в разгар вечеринки сесть и внимательно изучить это произведение. Согласно версии Кокберна, Боб и Энди пригласили графа Дракулу на ужин в ресторан Мортимера, что в Верхнем Ист-Сайде, и принялись подкалывать его, задавая вопросы вроде: «Не жалеете ли вы, что не можете поехать на Рождество в Трансильванию?» или «Вас по-прежнему заставляют заботиться об имидже и вести себя определенным образом?»