— Тебя никто не отпускал, — проворчал белый громила, вонзая свои обкусанные когти Гэвину в бицепс.
— Неплохая попытка, — усмехнулся Приториус, вальяжно направляясь к своим гончим и затравленному зайцу. Он едва заметно кивнул второму громиле и произнес: — Кристиан!
В ответ на приглашение Кристиан вмазал кулаком Гэвину по почкам, и тот согнулся пополам, выплевывая ругательства.
— Вот туда, — кивнул Кристиан, и Приториус согласился:
— Давай мигом.
Гэвина поволокли в темный переулок, подальше от фонаря. Его рубашка и куртка порвались, дорогие ботинки волочились по грязи. Наконец его заставили выпрямиться, и он со стоном подчинился. В переулке было черным-черно, и только глаза Приториуса как-то странно маячили перед Гэвином в воздухе.
— Ага, вот мы и снова вместе, — протянул тот. — И в самом лучшем виде.
— Я… не трогал его, — выдохнул Гэвин.
И тут безымянный подручный Приториуса, тот, кто не был Кристианом, засадил мясистым кулаком прямо в грудь Гэвину и толкнул его так, что тот налетел спиной на стену, в которую упирался переулок. Каблук его угодил в какое-то дерьмо, заскользил, и, как Гэвин ни старался сохранить вертикальное положение, его ноги совершенно размякли. Как и его воля: не тот случай, чтоб хорохориться. Он будет их умолять, он упадет на колени и вылижет им подметки, если потребуется, — только бы они оставили его в покое. Только бы они не изуродовали ему лицо.
А это была любимая забава Приториуса, во всяком случае, так твердила молва — он обожал лишать людей красоты. А с ним он, судя по всему, мог поступить особенно жестоко, в три удара бритвой изувечить его безнадежно, заставив жертву запихнуть себе в карман собственные губы В качестве сувенира.
Ноги Гэвина подкосились, и он упал лицом вниз; ладони его уперлись в мокрую землю. Он почувствовал, как под рукой лопнуло что-то мягкое — какая-то гниль.
Не-Кристиан перемигнулся с Приториусом и издевательски заметил:
— По-моему, парень неотразим, а? Приториус пытался раскусить очередной орех.
— А по-моему… — сказал он, — парень наконец обрел свое место в жизни.
— Я никого не трогал, — проскулил Гэвин. Ему оставалось только одно: отрицать и отрицать — но и это было бесполезно.
— Да у тебя все на лбу написано, — сказал Не-Кристиан.
— Пожалуйста.
— Я хотел бы покончить с этим дерьмом как можно скорее, — произнес Приториус, взглянув на часы. — У меня встречи назначены, люди ждут удовольствий.
Гэвин поднял взгляд на своих мучителей. До улицы, освещенной натриевыми фонарями, было двадцать пять ярдов — только бы прорваться через этих громил.
— Позволь мне немного подправить тебе личико. Надругаться, так сказать, над твоей смазливостью.
В руке Приториус держал нож. Не-Кристиан извлек из кармана веревку, к концу которой был привязан небольшой мяч. Мяч засунут в рот, веревку обмотают вокруг головы — и пикнуть не сможешь, даже если от этого будет зависеть твоя жизнь. Ну вот и все.
Вперед!
Только что распластанный на земле, Гэвин вдруг рванулся, как спринтер со старта, но покрывавшие землю нечистоты прилипли к каблукам, и он потерял равновесие. Вместо того чтобы кинуться по прямой туда, где было безопасно, он шатнулся вбок и свалился прямо на Кристиана, который, в свою очередь, грохнулся на спину.
В полной тишине произошла рокировка, Приториус вышел вперед и, марая руки о белое дерьмо, поднял его на ноги.
— Никуда ты, сволочь, не убежишь, — прошипел он, приставив острие лезвия к самому подбородку Гэвина.
Именно там кость выступала сильнее всего, и без дальнейших препирательств Приториус начал резать. Он провел ножом вдоль челюсти, в ярости позабыв о том, что неплохо бы заткнуть сволочи рот. Почувствовав, как кровь заструилась по шее, Гэвин взвыл, но крик застрял у него в горле, когда чьи-то жирные пальцы ухватили его за язык и крепко сжали.
Кровь застучала у него в висках, и перед ним открылось окно, за ним другое, целая анфилада окон, а он все падал В них и падал, теряя сознание.
Лучше смерть. Лучше смерть. Они изувечат ему лицо — лучше смерть.
Потом он снова услышал свой крик, хотя на этот раз сам не почувствовал, что кричит. В уши ему забилась грязь, но все же он попытался вслушаться в голос и вдруг понял, что кричит вовсе не он, а Приториус.
Чужие пальцы соскользнули у Гэвина с языка, и его тут же стошнило. Обливаясь блевотиной, он отшатнулся назад, прочь от возникшей прямо перед ним кучи дергающихся фигур. Какой-то незнакомец или незнакомцы вмешались и остановили надругательство над его красотой. На земле, лицом вверх, скорчилось чье-то тело. Не-Кристиан. Глаза открыты. Мертв. Боже — кто-то убил — для него. Для него.