- Не знаю, - честно признался Полиглот, рассеянно оглядываясь по сторонам. "Братки" в полном составе куда-то исчезли, а большая часть гостей с интересом наблюдала за тем, что является настоящим танцем.
А песня все звучала и звучала.
Если любишь - найди,
Если хочешь - приди,
Этот день не пройдет без следа.
Если нету любви,
Ты меня не зови,
Все равно не найдешь никогда...
Мягко говоря, не юный возраст Мороза начинал давать о себе знать. К концу танца он еле стоял на ногах и тяжело дышал, но все же, собрав последние силы, сохранял орлиную осанку.
Снаружи донеслась пальба.
Извинившись перед Лизой, Полиглот выскочил из зала.
Оказалось, что неугомонные "братки" устроили праздничный салют: они азартно пускали ракеты и палили из всего, что стреляет. Полиглот хмыкнул и пошел обратно. Вскоре пальба прекратилась.
Мороза нигде не было видно, а его партнерша о чем-то беседовала с Катей.
Жорик, Воробей и Шило, прихватив с собой самых разбитных девиц, отправились на озеро. Вероятно, рыбу они собирались ловить руками, потому что никаких удочек у них не было и в помине, зато спиртного они набрали с собой столько, сколько смогли унести.
Полиглот оглядел зал и заметил, что народу поубавилось, что и неудивительно: начали празднество они еще засветло, а сейчас было уже часа 3 ночи или около того. Начинался час Быка - самое темное время суток, когда, как считается, смерть собирает особенно обильную жатву... Полиглот затряс головой, отгоняя дурные мысли.
Он вышел в сад. "М-да, - подумал он. - Пожалуй, это приходит старость". Ведь совсем недавно он мог пить и плясать ночи напролет, а теперь вдруг выясняется, что буйное веселье утомительно. Вот и на озеро не пошел, а им, судя по всему, там весьма неплохо: орут, хохочут и, кажется, нудистский пляж устроили... А ему больше всего сейчас хотелось бы отыскать Мороза и просто поговорить по душам под негромкую музыку.
И все же он не мог избавиться от чувства смутной тревогой, которое время от времени давало о себе знать, словно заноза. Ему казалось, что он упустил нечто важное, но он никак не мог понять, что именно...
В саду царил мягкий полумрак, пронизанный лунными лучами, серебрящими струи воды в фонтане и преображающими кусты роз и жасмина в фантастических животных.
Звуки музыки и голосов почти не долетали сюда, и Свете начинало казаться, что во всем мире они одни, она и этот странный, но такой милый иностранец.
- Рядом с Вами, Светлана, - он очень забавно выговаривал ее имя, - я вспоминаю молодость, родной городок в Германии...
Голос Курта с небольшим довольно приятным акцентом кружил ей голову
- Вспоминаете молодость. Но сколько вам лет?
Курт уже раскрыл рот, чтобы сказать правду, но вовремя опомнился.
- А на сколько я выгляжу?
- Тридцать. Нет тридцать пять.
Курт только улыбался. Но как-то сразу улыбка сошла с его лица. Проследив за его взглядом, Света обернулась. За ней стояла Лиза. Недобро усмехнувшись, она пошла прочь.
Они сидели на скамейке. Положив голову на плечо Курта и слушая ленивый говор воды в фонтане, Света безмятежно улыбалась. Думать ни о чем не хотелось. Любая неосторожная мысль могла разрушить очарование момента - редкого момента, когда ей было действительно хорошо. Почему? Она и сама не знала.
Она вспомнила про Лизу. Наверное, та тоже приняла Курта за Полиглота... Значит, между ними и правда что-то есть... А как же Мороз? Мороз! Это имя заставило ее придти в себя. Магия ночи рассеялась. Розовые кусты перестали напоминать затаившихся зверей, а серебряные струны оказались всего лишь тусклыми лучами от фонарей.
Света порывисто встала.
- Мне нужно идти, а то русские друзья будут беспокоиться.
- Вы ведь не хотите?
- Но я должна...
- А хотите, я вас от них избавлю?
Курт улыбнулся всеми тридцатью двумя зубами. Света снова отметила про себя, что два из них были чуть-чуть длиннее остальных. И надо ли говорить, что это были клыки.
На секунду она оцепенела, но порывистым движением смахнула с себя наваждение.
- Постой! - попытался остановить ее Курт, но она уже не слушала.
Но все же Света не хотела расставаться так просто.
- Если вы не против, увидимся завтра в три часа по полудни возле нашего дерева.
- Конечно, я буду ждать вас, - сказал он ей вслед с приятным акцентом, подчеркивая каждое слово.
Не успела Света скрыться из вида, как Курт спиной ощутил чей-то злой пристальный взгляд. Так смотреть мог только равный ему. Курт обернулся. Перед ним стояла Рита.
- Ты что совсем свихнулся? - Рита не скрывала злости. - Зачем тебе эта русская свинья?
Она умышленно говорила слова, которые должны были напомнить Курту о его собственных убеждениях в бытность свою человеческую. Но, кажется, они с ним менялись в разные стороны.
- За что ты ее так?
- А разве неправда? Открой глаза. Ну, смазливое личико... И все!
- Ты не права.
- Еще как права! Да ты глянь объективно на этот курносый нос и брахицефалический череп! Помнишь циркули, которыми мерили головы?
- Вот уж не ожидал, что ты заговоришь о чистоте арийской расы.
Курт улыбнулся.
- Где же твои убеждения?
- Там же, где фюрер и III Рейх. Кстати, знаешь, что Гитлер, говорил про итальянцев? Есть де среди них один нормальный человек, да и тот - Муссолини.
Рита зло посмотрела на Курта, но промолчала.
Курт лукавил. Его убеждения были слишком искренними, чтобы сгинуть без следа. Но он просто полюбил. И это объясняло все.
Курт вспомнил русскую книгу, которая называлась "Тарас Бульба" и которую он прочитал когда-то в разведшколе, изучая русский язык. И что-то ему это напомнило. "Но нет, - сказал он себе. - Та война уже проиграна. Так что я - далеко не Андрий". И, как это ни странно, ему это помогло.
- Ладно, черт с ней, с девчонкой, - снова заговорила Рита. - Меня другое интересует. Зачем ты устроил весь этот балаган?
- Какой балаган?
- Он еще спрашивает! Ненюфары на подоконнике, черные кошки, летучие мыши...
Глаза Курта изумленно расширились.
- Что за бред? Я понятия не имею, о чем ты говоришь.
- Никому, кроме тебя, такие глупости в голову не придут, - отрезала Рита. - Угомонись, я тебя предупреждаю. Мария узнает - она с тобой церемониться не будет.
Постепенно гости разошлись, музыка смолкла, и лишь усыпанный конфетти и серпантином пол да столы с неубранной посудой напоминали о недавнем веселье. Полиглот чувствовал знакомую опустошенность, которая всегда наступает после праздника. Именно за это он давно перестал любить Новый год, который всегда будит неясные надежды, но они никогда не сбываются: наступает день, и жизнь возвращается в прежнее русло.
Поднявшись на второй этаж, он заглянул в уютную комнату с погасшим камином и охотничьими трофеями на стенах. Все ее обстановку составлял резной книжный шкаф красного дерева, полки которого были забиты разнообразными видеокассетами, несколько кресел и диван с гнутыми ножками и низкий журнальный столик, уставленный пустыми и полными винными бутылками.
На диване, запрокинув голову, неподвижно лежал Мороз. Предчувствуя недоброе, Полиглот подошел ближе. Мороз открыл глаза и с трудом приподнялся.