Встретили его почти с распростертыми объятиями — перед первыми домами десять крепких мужиков с вилами и косами преградили путь.
— Кто такой и зачем пожаловал? — попаданец хмуро взглянул на вилы, направленные на него, и вздохнул. Ну, не кинулись сразу убивать, уже большой прогресс.
— Вампир. — горестно проговорил Степан, отмахиваясь от идиотской и навязчивой мысли соврать, мол, он больной полукровка, эльф или что-то в этом роде.
— Это мы видим. — пробасил мужик, с недоверием оглядывая вампира вблизи, — Зачем пришел в нашу деревню? — что кровососу могло понадобиться тут, было как день ясно. Иначе б не нарезал тот круги вокруг деревни полдня.
— Просить ночлег на одну ночь и спросить дорогу. — ответ Степана деревенским не слишком понравился.
Они свято верили — врет, кровосос поганый; он был убежден — врать нет смысла.
Мужики перекинулись взглядами.
— Если съешь каршиской травы, пустим, коли нет — убирайся по-хорошему.
Степан скривился от одной лишь мысли: вкус у того растения препоганый, так еще и вызывает онемение и паралич челюсти, а то и всей головы. Ниже действие почему-то не распространялось.
Но придумано хорошо — и он, и деревенские будут уверены, что никто от его зубов не пострадает.
— Несите траву. — согласился попаданец и с опаской оглянулся на лес, спиной чувствуя голодные взгляды монстров. Еще одна ночь там может стать последней, а умирать Степан пока не собирался.
Вилы миролюбиво опустили, но и в село не пускали, ждали, пока принесут каршискую траву. Степан нервно стучал пальцем по рукояти меча, беспокоясь, что травы-то у них может и не оказаться.
Накаркал.
— Нету травы, глава! — крикнул мальчонка, которого за ней посылали. — Сгорела вместе с домом травника на прошлой неделе!
У вампира от этих слов сердце в пятки ушло. Как нету?
Два обеспокоенных взгляда встретились.
— И что нам теперь делать? — глава озабоченно потер лицо. Дом сгорел, запас трав на зиму тоже, нападки монстров участились, так еще и вампир приперся. Они прокляты, не иначе!
Может выгнать его в шею отсюда? Монстры ночью сожрут, так что мстить вампир вряд ли вернется.
— Травы нет, так что проваливай туда, откуда пришел. — припечатал глава, решив избавиться от головной боли. Ночь на дворе, а он тут лясы точит с вампиром. Будто ему больше нечем заняться.
— Пустите меня переночевать. — упрямо повторил Степан, хмуро взглянув исподлобья на селян.
Людям его мерцающий взгляд не понравился — слишком зловеще выглядел вампир в лунном свете.
А у главы отпало и без того слабое желание дать ночлег кровососу. Сожрет всех же, тварь, полдеревни выкосит.
— Проваливай, покуда цел! — зло рыкнул мужик.
Степан мысленно прикинул и рассудил, что, даже будучи избитым, в деревне он будет куда целее, чем в лесу.
— Пустите, по-хорошему прошу. — оскалился вампир. — Не трону я вас, если сделаете по-моему. Или пеняйте на себя. В лес я не вернусь.
Ему вовсе не хотелось быть злым или жестоким, но когда ты устал, до ужаса устал, а твое «пожалуйста» никто не слышит, единственное, что приходит в голову — перейти к угрозам.
В конце концов, можно по пальцам пересчитать, когда этот метод не срабатывал.
Попаданец не собирался опускаться до запугиваний, но что ему еще остается?
С ним медленно происходило то, чего он так боялся — мир постепенно заставлял его меняться, становиться жестче и черствее, безжалостнее.
И сейчас ему было совершенно все равно, как далеко придется зайти в угрозах и, возможно, действиях. Какая разница, умрет он тут или в лесу?
— Мы забьем тебя. Нас больше, дурная твоя голова. — ухмыльнулся глава.
Вампир скрипнул зубами, испытывая острое, жгучее отчаяние, потому что хотел жить, потому что за свою жизнь ему обязательно когда-то придется отнять чужую. И возможно, это случиться куда раньше, чем он представлял.
— Пустите.
Глава сверлил попаданца злым, раздраженным взглядом, Степан смотрел в ответ упрямо, настойчиво не отводя глаз.
Он не хотел умирать, но и навредить кому-либо не желал. Только вот выбора ему никто не давал.
— Пшел отсюда, нечисть поганая!
Попаданец криво ухмыльнулся. Да, он не святой, и не отрицает своей вины в том, что оступился, но почему о нем судят лишь по расе?
Стать вампиром — не было его выбором.
Но как горько от мысли, что лишь одно это, тело, в которое он попал, так сильно заставляло его меняться, отрекаясь от своих принципов и самого себя.