В романе выведены два педофила. Один из них, сорокалетний бродяга, снабжал Эли кровью, пока не попался на очередном убийстве, а другой, богатый барон, в XVIII в. сделал ее вампиром. В ту пору Эли была крестьянским мальчиком. Барон в стиле Жиля де Рэ, Елизаветы Батори и прочих знатных негодяев забрал Эли в свой замок, кастрировал и заразил, превратив в бесполое существо (за два века до первой хирургической коррекции пола!). Эта деталь не позволяет считать Эли в полном смысле слова девочкой, но такая эквилибристика с полами нынче в моде.
Вампир — близкий друг. Кадр из фильма «Впусти меня» (2010).
В японской манге «Rosario + Vampire» (выпускалась с 2004 г., аниме — с 2008 г.) юная ученица вампирской академии, влюбившись в смертного юношу, оберегает его от своих коллег, но сама подобно Кларимонде попивает его кровь.
Актуальность образа вампирши, не требующей расправы, подтверждает случай Кейн Пресли из Техаса, чья любовь к «стаканчику крови» нашла благосклонный прием у читающей публики. Людей Кейн не убивает, обходится кровью животных или добровольно отданной кровью сексуальных партнеров, имеет бледное лицо с тонкими чертами, носит черную одежду, красит губы в кроваво-красный цвет и т. д. Весьма интересна ее оценка пития крови, данная в газетном интервью: «Это намного приятнее секса и гораздо более интимно. Причем не только для меня. Люди, отдающие свою кровь, сильно привязываются ко мне». Пресли не столь щепетильна, как Эли. Доноры с радостью шлют ей письма с предложениями. А расправа сделалась прерогативой боевиков и фильмов ужасов.
Месть обиженной женщины
Вампир-любовник и особенно любовница получили свою порцию комментариев со стороны шарлатанов от науки, борцов за права женщин и, конечно же, фрейдистов.
Насколько кровь потворствует любви, демонстрируют следующие «научные» данные. Человек, неоднократно получавший чужую кровь посредством инъекций, утрачивал индивидуальность, и его организм полностью обновлялся. Перед нами фактически другая личность, сильно зависящая от личности донора.
Ну а если этот донор — юная дева, которую так любят и вампир, и вампирша? Ученый и врач И.Г. Кохаузен в трактате Hermippus redividus (1742) предлагал следующий рецепт: «Пусть приготовят маленькую, наглухо закрытую комнату и поставят в ней пять маленьких односпальных кроватей. Пусть уложат в эти пять постелей пять юных девственниц не моложе тринадцати лет и крепкого сложения. Пусть весной, в начале мая месяца, в стене этой комнаты проделают дыру, в которую просунут горлышко реторты, стеклянное тело коей будет находиться снаружи, на свежем воздухе.
Поцелуй. Иллюстрация из графического романа М. Эрнста „Неделя доброты“ (1934).
Легко понять, что когда маленькая комнатка наполнится дыханием и испарениями юных дев, пары станут постоянно через горлышко реторты проходить внутрь сосуда и там, под воздействием окружающего реторту прохладного воздуха, они сконденсируются в очень чистую воду, то есть в настойку самых восхитительных свойств, которую с полным правом можно назвать настоящим Эликсиром жизни». Речь идет всего лишь о дыхании и испарениях тел. Что уж говорить о кровавой настойке!
По мнению Х.Д. Ли, вампиризм не просто переворачивает с ног на голову относительное положение субъекта и объекта, но разрушает или уничтожает обычные способы отличить одно «я» от другого. Страх потерять себя угнетает Лору, атакуемую Кармиллой, и женщин, преследуемых Дракулой. Возможно, героини и берегут свое «я», мы же заметим следующее: «я» самого вампира сомнений уже не вызывает. Кроме нововведений по части «вампирского этикета», произведения Ле Фаню и Стокера фокусируют внимание на межличностных отношениях, и вампирское «зло» (кавычки Ли) проявляется не в охоте за кровью жертвы, а в подчинении или разрушении ее индивидуальности.
С. Пшибышевский в романе «Синагога Сатаны» (1897) попытался объяснить феномен женщины-кровопийцы традиционными клише об ее униженном и забитом положении. «Порабощенная мужчиной, отвергнутая Церковью, презираемая даже Богом, который создал ее из кривого ребра Адама, женщина была совершенным зверем». Постоянно растущая жажда наслаждения и малокровие заставляли ее кидаться на мужчин и выпивать кровь детей[92]. Странно, что современная культура не развила эту мысль, предпочтя женщине неизменно влюбленного графа Дракулу.
Видимо, гипотеза Пшибышевского не прижилась из- за того, что она допускала реальность женских преступлений, пусть и оправданных в глазах потомков. В наше время эти преступления считаются плодом выдумки мужчин. Естественно, мужской выдумке тоже нашлись исторические обоснования. Например, страх перед венерическими заболеваниями. Тут очень пригодились хождения Стокера по притонам. По Л. Дроумеру, превращение умирающей Люси в вампира символизирует связь между сексуальной активностью и смертью: «В гробу лежала Люси, но такой она могла нам привидеться лишь в страшном сне: острые зубы, окровавленные, сладострастные губы, на которые без содроганья невозможно было смотреть, — мертвое, бездушное существо, дьявольская насмешка над чистотой и непорочностью Люси». Когда вампир будет признан живым человеком, бедняжку Люси наделят не предсмертной, а прижизненной похотливостью, как в фильме Копполы или в сериале «Дракула» (с 2013 г.), где она соблазняет Харкера и не прочь переспать с Миной.
92
Интересно, что жена писателя Д. Юль (Пшибышевская) позировала Э. Мунку при написании картины «Вампир» (1895).