Ван Гог. Письма

В последнее время он начинает понемногу ограничивать себя в еде и стал собирать
гравюры, в чем я ему и помогаю.
Вчера мы вместе ходили в Люксембургский музей, там я ему показывал картины,
которые меня больше всего пленяют, и, право же, неискушенные знают много такого, чего не
ведают понимающие…
На службе я делаю все, что ни придется: такова уж наша работа на всю жизнь, мой
мальчик. Только бы я имел возможность делать ее, не щадя сил!
Последовал ли ты моему совету? Выброшены ли книги Ренана, Мишле и др.? Я думаю,
что так ты вернее всего обретешь покой. Страницу из Мишле по поводу женского портрета
Филиппа де Шампеня ты, разумеется, не забудешь; не забывай и Ренана; тем не менее избавься
от них.
«Нашел ты мед,– ешь сколько тебе потребно, чтобы не пресытиться им», – так или
примерно так гласит притча.
43 Париж, 14 октября 1875
Еще одно словечко, чтобы подбодрить самого себя, а заодно и тебя.
Я посоветовал тебе выбросить свои книги и повторяю этот совет; непременно последуй
ему и обретешь покой. Однако и после этого не становись ограниченным и робким, не
переставай читать то, что хорошо написано; напротив, читай – это утешение в жизни.
«Пусть помыслы ваши будут лишь о том, что истинно, честно и праведно, что чисто,
благостно и любовно, что добродетельно и достохвально».
Ищи же света и свободы и не погрязай слишком глубоко в болоте жизни.
Как бы я хотел, чтобы ты был здесь – я бы хоть раз показал тебе Лувр и Люксембург;
впрочем, я предчувствую, что со временем и ты приедешь сюда. Отец однажды написал мне:
«Не забывай только об Икаре, который хотел взлететь к солнцу, но, достигнув определенной
высоты, лишился крыльев и упал в море». Тебе не раз придется почувствовать, что ни ты, ни я
не стали еще такими, какими надеемся стать; что нам еще далеко до отца и других; что нам еще
недостает твердости, простоты, честности: простым и правдивым сразу не станешь.
И все-таки надо выстоять до конца, а значит, прежде всего, набраться терпения: кто
верит, тот не спешит. К тому же есть разница между Икаром, желавшим взлететь к солнцу, и
нами, стремящимися стать христианами.
Думаю, что сравнительно крепкое телосложение никому не мешает; заботься поэтому о
своем питании, и когда испытываешь сильный голод или, вернее сказать, имеешь аппетит, ешь
вдоволь. Уверяю тебя, я тоже достаточно часто так делаю и, в особенности, делал раньше.
Особенно советую тебе налегать на хлеб, мой мальчик. «Bread is the staff of life» 1 –
говорят англичане (хотя они любят мясо и употребляют его в общем слишком много). Напиши
мне опять поскорее, на этот раз и о делах житейских.
1 Хлеб – основа жизни (англ.).
49 Париж, 13 декабря 1875
Ты, как и я, уже открыл Гейне и Уланда; но будь осторожен, мой мальчик, стихи – это
довольно опасная штука: иллюзия не длится долго, не предавайся же ей…
Позднее книги Гейне и Уланда, несомненно, опять попадутся тебе под руку, и тогда ты
перечтешь их с другим чувством и со спокойной душой.
50 Париж, 10 января 1876
Я еще не писал тебе с тех пор, как мы с тобой виделись: тут за это время произошло
нечто такое, что не было для меня полной неожиданностью.
Встретившись снова с господином Буссо, я спросил у него, находит ли он желательным,
чтобы я и в новом году оставался на службе у фирмы и нет ли у него каких-либо серьезных
возражений против этого. Последний мой вопрос оказался не праздным. Буссо буквально
поймал меня на слове и объявил, что первого апреля я могу поблагодарить хозяев за все, чему
научился на службе у них, и убираться.
Когда яблоко поспело, его срывает с ветки даже легкое дуновение ветра; так же
получилось и тут: я действительно делал много такого, что, в известном смысле, было
неправильно, и мало что могу возразить по этому поводу. Так вот, мой мальчик, мне пока еще
неясно, с чего теперь начинать; не будем, однако, терять надежду и мужество. Будь добр, дай
прочесть это письмо господину Терстеху – ему следует обо всем знать; но, я думаю, будет
лучше, если ты в данный момент не станешь говорить об этом ни с кем другим и сделаешь вид,
будто ничего не случилось.
55 Париж, 19 февраля 1876
На днях я прочел чудесную книгу Элиот, три рассказа: «Сцены из клерикальной жизни».
Особенно взволновал меня последний рассказ – «Раскаяние Дженет». Это история
городского священника, который жил среди обитателей трущоб. Его кабинет выходил на
огороды, усеянные кочнами капусты, на красные крыши и дымные трубы убогих домов. На
обед он обычно ел плохо сваренную баранину и водянистый картофель. Умер он, когда ему еще
не было тридцати четырех лет, и во время его продолжительной болезни за ним ухаживала одна
женщина, которая до этого пьянствовала, но под влиянием его наставлений и, опираясь на него,
переборола себя и обрела душевный покой.
Над его гробом была прочитана глава из писания, где говорится: «Я есмь воскресение и
жизнь; верующий в меня, если и умрет, оживет».
58 Париж, 28 марта 1876
Еще несколько слов, вероятно, последних, которые я пишу тебе здесь, в Париже. В
пятницу вечером я, по-видимому, уеду отсюда, чтобы в субботу утром, и то же время как на
рождество, быть дома. Вчера я видел штук шесть картин Мишеля. Как мне хотелось, чтобы ты
был при этом! На картинах – песчаные дороги, сходящиеся к мельнице; человек, идущий
домой через пустошь или пески; надо всем серое небо; все просто и красиво. Мне кажется, что
ученики в Эммаусе видели природу так, как видел Мишель: я всегда думаю о них, когда смотрю
на его картины.
Видел я также картину Жюля Дюпре, очень большую.
Все охватываемое взором пространство – черная болотная почва. На заднем плане –
речка, на переднем – пруд, возле него три лошади. И в речке, и в пруде отражается гряда
белых и серых облаков, за которые зашло солнце; горизонт серо-красный и пурпурный, небо
нежно-голубое.
Картины эти я видел у Дюран-Рюэля; * там, по франку за штуку, можно купить дюжины
две гравюр с картин Милле, столько же с Мишеля и целую кучу с полотен Дюпре, Коро и
других художников; это чертовски соблазнительно. Перед Милле я не устоял и купил три
последние гравюры с «Вечерней молитвы»; при случае мой брат, разумеется, получит одну из
них.
59 Эттен, 4 апреля 1876
Утром, перед отъездом из Парижа, я получил письмо от одного учителя из Рамсгейта,
который предлагает мне поехать туда на месяц (без жалованья); по истечении этого срока он
посмотрит, можно ли меня использовать. Можешь себе представить, как я доволен, что нашел
хоть что-то. Стол и квартира у меня, во всяком случае, будут бесплатные. Вчера я был с отцом в
Брюсселе; мы застали дядю Хейна в очень печальном состоянии.
В поезде мы с отцом еще долго говорили о картинах, в частности, о картинах
Рембрандта в Лувре, особенно о портрете бургомистра Сикса, а еще больше о Мишеле. Нельзя
ли раздобыть для папы какую-нибудь книгу о Мишеле? Если такая возможность представится,
не забудь об этом. Я так рад, что еще увижу до отъезда тебя и Л. тоже.
Рамсгейт, как тебе известно, курортное местечко; в одной книжке я прочел, что там 12
000 жителей, но это и все, что мне о нем известно.
РАМСГЕЙТ И АЙЛВОРТ
АПРЕЛЬ 1876 – ДЕКАБРЬ 1876