К какой же группе общества, к какой «партии» относит Винсент себя? Уже в 1882 г. онпризнает, что его ничто не связывает со своим классом: «…мне предстоит самому покинуть свойкруг, который и без того давно уже изгнал меня» и затем, еще более определенно: «Я труженик,и мое место среди рабочих людей…» И в самом деле, работа до изнурения и нищенскоесуществование, которое он вел всю жизнь, дают ему право на это заявление. Можно веритьВинсенту и тогда, когда он пишет, что в революции 1848 г. он, как «революционер имятежник», стоял бы по одну сторону баррикад, а его брат, как «солдат правительства» – подругую, и, соответственно своим позициям, первый исповедовал бы взгляды Мишле, а второйГизо. «Теперь, – продолжает Винсент, – в 1884 г. …мы вновь стоим друг против друга.Баррикад сейчас, правда, нет, но убеждений, которые нельзя примирить, – по-прежнемудостаточно». И по-прежнему за борьбой идей, за непримиримостью убеждений стоит борьбанового со старым, нарождающегося с отживающим: «Существует старое общество, которое, намой взгляд, погибнет по своей вине, и есть новое, которое уже родилось, растет и будетразвиваться. Короче говоря, есть нечто исходящее из революционных принципов и нечтоисходящее из принципов контрреволюционных».После таких слов едва ли стоит подчеркивать, что симпатии художника были всегда настороне нового, нарождающегося, революционного, а убеждения отличались стойкостью,искренностью и глубиной. Достаточно сказать, что они родились и были выстраданы в тяжелойжизненной борьбе. В этой же борьбе родилась и твердая вера Винсента в неминуемостьреволюционных перемен. Ван Гог говорит о них в своих письмах с убежденностью провидца.Однако не следует преувеличивать прозорливость Ван Гога – ведь он жил в эпохураспространения идей марксизма, но не следует и преуменьшать ее, так как революционнаяситуация в Западной Европе после поражения Парижской Коммуны отсутствовала.Социально-политические взгляды Ван Гога оказали огромное влияние на его сужденияпо вопросам теории и практики изобразительного искусства, они предопределили егоотношение к таким коренным и животрепещущим как тогда, так и теперь проблемам, какискусства и народ, художник и общество.Ван Гог категорически отвергал «искусство для искусства», лозунг художника был:«Искусство в полном смысле слова делается для тебя, народ». Этому лозунгу Винсент былверен всю свою жизнь (не случайно даже сама идея стать художником родилась у него вБоринаже, среди рабочих людей). При этом он не только мечтал «о лучших и болеедейственных, чем выставки, способах довести искусство до народа…», но и предпринималпрактические шаги в этом направлении. В 1882 г. он увлекся литографией, так как считал, что«полезно и нужно, чтобы голландские художники создавали, печатали и распространялирисунки, предназначенные для жилищ рабочих и крестьян, одним словом, для каждого человекатруда…»Винсент исключительно высоко ценил воспитательную роль изобразительногоискусства. В этой связи им была разработана целая программа популяризации искусства средишироких народных масс. В Гааге он пытается организовать объединение, издающее для народадешевые графические листы «с типами рабочих: сеятелем, землекопом, дровосеком, пахарем,прачкой, а также младенцем в колыбели или стариком из богадельни». Это объединение должнодействовать, как «орудие служения обществу». Одновременно Винсент верит в то, что фигуракрестьянина или рабочего благодаря усилиям Милле, а также Домье и других современных иммастеров «стала сутью современного искусства и останется ею». А поэтому пропаганда такихпроизведений является делом первостепенной важности. Но едва ли нужно подчеркивать, чтоэта попытка, как и все другие, потерпела неудачу. Винсент и сам чувствовал это, когда писалбрату из Арля: «Едучи сюда, я надеялся воспитать в здешних жителях любовь к искусству, нодо сих пор не стал ни на сантиметр ближе к их сердцу».Ни в одном из своих начинаний Винсент не встретил поддержки у современников.Буржуазному обществу были в корне чужды революционно-демократические устремленияхудожника. Ван Гог, в конце концов, и сам понял это: «Сегодняшнее поколение не хочет меня:ну, что ж, мне наплевать на него. Я люблю поколение 48 года и как людей, и как художниковбольше, чем поколение 84-го, но в 48 году мне по душе не Гизо, а революционеры – Мишле икрестьянские художники Барбизона». Ван Гог понял, что оказался в одиночестве, безединомышленников, однако не отказался от идеи воскресить, хотя бы среди художников,отношения дружбы и товарищества, которые, по его мнению, были характерны для поколения1848 г. Это была самая дорогая для Винсента идея, идея, которую он вынашивал всю своюжизнь, – создать объединение живописцев.Стремясь создать корпорацию, Винсент преследовал двоякие цели: во-первых, онотстаивал интересы самих художников, а во-вторых, интересы общего дела – искусства, что наего языке означало: интересы народа, общества. Таким образом, объединение получало бы иидейную программу: «Бороться мы должны не друг с другом, а с теми, кто даже теперьпрепятствует идеям, которые отстаивали Милле и другие представители прошлого поколения ипионерами которых они были». Художники должны объединиться для того, чтобы их работадействительно «попадала в руки народа и была доступна каждому». Художники должныобъединиться для того, чтобы отнять «у торговцев картинами исключительное право наразговор с публикой».Проекты конкретных организационных форм предполагаемого объединения взависимости от времени и обстоятельств менялись. В голландский период это былообъединение по изданию литографий для народа или творческий коллектив, подобный тому,какой существовал вокруг прогрессивного английского иллюстрированного журнала «Graphic»в первые годы его издания, или же более расплывчатая, не получившая организационнойструктуры корпорация «художников, посвятивших себя изображению сельской жизни и жизнипростого народа». Эти планы и мечты изложены в письмах первой половины 1880 гг. к брату ик художнику Раппарду.Во французский период конкретных проектов появляется еще больше. Это, преждевсего, ассоциация Большого (Моне, Дега, Ренуар, Писсарро, Сислей) и Малого (Анкетен,Бернар, Ван Гог, Гоген, Лотрек) бульваров, о которой Ван Гог пишет: «…самый лучший выходдля нас – создать ассоциацию и передать ей свои картины, а выручку от продажи делить, с темчтобы ассоциация гарантировала своим членам хотя бы возможность работать». Затем этаассоциация принимает формы братства, где на первый план выдвигаются идеи коллективноготруда и коллективного использования плодов этого труда. И, наконец, это «Желтый домик» –оборудованная Ван Гогом мастерская в Арле, пристанище «несчастных парижских кляч» –«бедных импрессионистов», «дом художника», «ателье юга», «мастерская будущего». «Мояидея, в конечном счете, – создать и оставить потомству такую мастерскую, где мог бы житьпоследователь. Я не знаю, достаточно ли ясно я выражаюсь, но другими словами: мы занятыискусством и делами, которые существуют не только для нас, но и после нас могут бытьпродолжены другими». С «Желтым домиком» были связаны самые большие надежды Винсента.Поэтому он с нетерпением ждет приезда Гогена – «это положит начало ассоциации». Гогенприехал, но его приезд стал для Винсента началом конца. Не последнюю роль в этом концесыграли разногласия художников по вопросу об ассоциации. У них обнаружились серьезныерасхождения и во взглядах на искусство, но главной причиной «арльской трагедии» было то,что Гоген развенчал мечту Ван Гога о художническом братстве – этой ячейке будущей болеесчастливой жизни художников и базе искусства будущего. Гоген, который и сам иногда носилсяс несбыточными проектами, в данном случае отлично понимал, что в обществе, основанном навласти денег, нет места организациям, построенным на возвышенных идеях товарищества ибратства. Поэтому он не только отказался от предложенного ему Ван Гогом места главыбудущей ассоциации, но и выступил ярым противником этой затеи.Таким образом, и эта утопическая идея Ван Гога потерпела крушение. «Тем не менее, –писал Винсент, – я не отказываюсь от мысли об ассоциации художников, о совместной жизнинескольких из них. Пусть даже нам не удалось добиться успеха, пусть даже нас постиглаприскорбная и болезненная неудача – сама идея, как это часто бывает, все же остается вернойи разумной. Но только бы не начинать этого снова».Итак, опять один, всегда ж во всем один – в личной ли жизни, в общественной ли,среди коллег, или в искусстве. А Винсент так любил людей, искал их, льнул к ним! Он не хотелодиночества: «Одиночество достаточно большое несчастье, нечто вроде тюрьмы». ПоэтомуВинсент всеми силами протестовал против него: «Может случиться так, что я останусьсовершенно одинок… Но заявляю тебе: я не сочту такую участь заслуженной, так как, по-моему,не сделал и никогда не сделаю ничего такого, что лишило бы меня права чувствовать себячеловеком среди людей». Наоборот, ради этого чувства Винсент стал художником, ради этогочувства стремился создать такое искусство, которое, как огонек, собирало бы вокруг себялюдей и несло бы им свет и тепло.Чего же ищет Винсент в искусстве? Почему он с первых же шагов заявляет, что пойдет«своим собственным путем, не считаясь с современной школой»? Винсент видит, чтосовременное искусство, а под ним он подразумевает в эти годы салонное искусство, омертвело,что в нем обнаружились черты явного упадка, что из него исчезла современность. Поэтому,чтобы спасти положение, он предлагает вернуться к той эпохе, которая кончилась лет двадцать-тридцать тому назад. Тогда, по мнению Винсента, были заложены основы подлинносовременного искусства. «Открывателями новых путей» были Милле и Домье, которыепервыми стали писать крестьянина и рабочего «за работой», не как персонажей развлекательнойжанровой картинки, а как героев произведений, изображающих существенные явления – сценытруда, производственные процессы. Отныне Винсент рассматривает себя как продолжателядела Милле, – дела, которому принадлежит будущее.И Ван Гог рисует и пишет, пишет и рисует: в Боринаже – шахтеров и шахтерок, в Гааге