Почему вопли Соньки оставили без внимания, а на мое философское замечание все хором отреагировали?
- Нет, доченька, ты у нас неглупая блондинка, - попытался принять удар на себя отец, взяв меня за руку, при этом он хлопал своими длинными черными ресницами, будто бы он был повинен передо мной.
Но разве это было так? Разве его вина, что годами складывающийся стереотип "блондинка - безмозглая курица" не исчерпал себя и в наше время? Нет, пап, не переживай. И не хлопай глазками... Мне хотелось бы это сказать, но раз обстоятельства складываются подобным образом, грех не воспользоваться.
- А какая? - холодным голосом поинтересовалась я.
- Умная!
Конечно, что же тут можно возрастить? Я умная, это так, правда, временами. Чаще я не блещу своим пронзительным умом. Это Егорова особенность.
- Фу, папа, не надо говорить мне то, что я хочу услышать, - неожиданно для него возразила я. - Эта политика - заранее провальна.
- Не говори так. Ты моя дочка, мое солнышко. Самая красивая и самая умная, - не сводя с меня ясных глаз, уверенно произнес папа.
Тут же Соня хмыкнула, а Стасик с Егором синхронно оглянулись к окну, делая вид, что их заинтересовал полет птицы. Дяди Макса, слава богу, дома не было. Иначе сейчас нам всем бы пришлось выслушивать очередную лекцию, а тему он выбрал бы самую скучную, как обычно. Например, начал бы с того, что блондинки тоже люди, что перетекло бы в монолог о брюнетках, шатенках, рыжих, дядя бы извлек из своего паранормального мозга, до кучи, неимоверное число историй об оных представительницах женского пола, приправил бы их пикантными подробностями, затем переключился бы на мужчин, которые (удивительно, но факт) также могут иметь разный цвет волос, и что из этого следует, короче, экскурс во взрослую жизнь. Конкретнее, взрыв мозга.
Так что, я была неимоверно рада, что в этот день дядя отбыл в, как он сам выразился, "командировку" в глухую деревеньку для получения богатейшего опыта по сельской жизни. Причем там не было ни телефона, ни интернета, даже телевидения эта дыра не видела. Зато дядя приехал с глубокими познаниями в области дойки коров и коз, пас стадо, спал на сеновале, каждый день в баньке парился, развлекался, одним словом. Для него, типичного городского жителя, это было нечто вроде экстрима. На самом деле, его заваливали письмами фанаты. Некоторые просто восторженно отзывались о его творчестве, кто-то присылал ему гадкие комментарии, карикатуры (очень смешные!), а были такие уникумы, которые подкидывали ему темы для новых книг. Мне всех было их искренне жаль. Хотя непонятно зачем вторым зловредничать. Получается, сделал гадость - и на душе радость. Но это же надо - перечитать все книги Максима, а потом написать письмо, заявляя, что еле осилил сей непомерный дибилизм, мол, настолько отвратительнейшего маразма он в жизни своей не читал, а сравнения, используемые автором, вообще никакой критики не выдерживают.
- Критик придурошный! - возопил, прочитав его письмо, дядя. - Да я этого доморощенного любителя словесности, попадись только он мне в руки... кстати, откуда он? - стал искать обратный адрес Макс, не найдя, продолжил душевные излияния. - Специально, гад, не написал обратный адрес. Знал, что я его там достану.
- Дядя, тебе, как писателю, надо относиться к критике более посредственно, - осторожно вставил Егор. Любит он разряжать атмосферу.
- Посредственно?! - Максим весь взбеленился. - Я не могу быть посредственным, посредственность, - вот прикопался он к этому слову. Потрясая перед лицом моего брата письмом "зарвавшегося книжного червя", он, тыкая к тому же пальцем в оное, продолжал: - Это вот твоя посредственность. А я не собираюсь опускаться до его уровня.
- Я не правильно выразился, - протестующе вставил Егор. - Я имел в виду, что нужно быть мягче.
- Я похож на туалетную бумагу, чтобы быть мягким? - казалось, дядя решил отомстить вместо хама из письма Егору. Хоть на ком-то оторваться, душу отвести.
Я же сидела с краю кухонного диванчика, как можно дальше от спорящих, с мыслями, что зря он подставляется. На моих коленях лежал вскрытый конверт, а поверх него письмо, от которого пришлось оторваться в пользу прослушивания критического послания. Ситуацию необходимо был спасать, а то мальчишки могли рассориться и месяц не разговаривать, да что там не разговаривать - вообще не замечать друг друга. И я рискнула, начав читать на максимальной громкости:
"Здравствуйте, уважаемый Максимус Знающий!"
Максимус Знающий - это дядин псевдоним. Звучит просто умопомрачающе. Наша семейка, узнав о его псевдониме, чуть с ума не сошла. От смеха. Сонька попросила, а если быть вернее, пригрозила, что если хоть одна живая душа в школе прознает, что ее папа величает себя Знающим, она сбежит и никогда-никогда не вернется обратно. Папа и Егор восприняли новость о псевдониме, как шутку, а убедившись, что это не так, стали подбирать ему другие, более подходящие ники. Среди которых: Всеведающий, Смотрящий на мир и видящий, Проникающий в сознание. Каждое предложение сопровождалось взрывом хохота. Стасу все это было фиолетово. Я же, дипломатично, не влезала, но это не мешало мне угорать с остальными. Дядя, обидевшись на всех оптом, сказал, что амебам не понять высшего разума, и объяснил, почему он себя назвал таким образом:
- Просто я ЗНАЮ, о чем пишу, - многозначительно с придыханием произнес он тогда.
Парни, заслышав первые строки письмеца, на миг прекратили перепалку и уставились на меня. Я продолжила, пока поймала момент:
"Вы пишите изумительные книги. И все так реально. Я поражена, что мужчина может так понимать женское начало..."
- Я три раза был женат, - гордо хмыкнул дядя. - Знаю всю вашу подноготную.
"Я постоянно перечитываю один за другим ваши романы, и они оставили в моей душе неизгладимое впечатление. Меня хоть ночью разбудите, я любую вашу книгу процитирую. Настолько живых персонажей иной раз и в жизни не встретишь, а ведь они живут! Живут в вашей голове."
Тут я немного замялась, ясно проскочил намек на сумасшествие дяди. Егор легонько улыбнулся и озорно глянул на меня. Ага, сама поняла уже, что усугубляю. Но я же не специально. Даже представления не имела, что после похвалы пойдет разнос. Очень тонкий и легкий, но любой разумный человек, вылезший из пеленок, не смог бы не обратить внимания. Но дядя, к всеобщему облегчению, широко улыбнулся.
- Живут. И плодятся, - его улыбка стала еще более широкой и открытой.
Боже мой, маразм крепчал... Я продолжила. Будь, что будет:
"Вы замечательный человек. Спасибо за ваши книги. Правда, у меня есть предложения. Для разнообразия, конечно. Не подумайте, что я вас поучаю. В нашем мире есть различные сословия. Есть те, кто живет в городах, и те, кто в деревнях. Вы, как истинный житель города, должны попробовать себя и в виде селянина. Думаю, это будет неоценимый опыт.
С уважением, Римма"
- А что... - задумался Максим. - Идея интересная. Ну-ка, дай мне письмо.
После чего аккуратно забрал у меня его и стал перечитывать. А через несколько дней отправился в "командировку", в гости к Римме, к тому же дома назревал ремонт. Так что он вовремя смылся. Приехав, отдал в печать новый роман под названием "Сладостное кукареку для свергнувшегося во тьму". Под тьмой он, думали мы, подразумевал деревеньку, а на самом деле... Короче, лучше бы мы его не спрашивали.
- Говоришь так, словно я у тебя не единственная дочь.
Нахально, грубо звучит, противно говорить такие слова папе на его "самая красивая и умная", но остановить себя не могла. Сама кашу заварила своим недовольством, а ему теперь расхлебывать. Боже, я чудовище лохнесское.
- Конечно, единственная! - мгновенно срывающимся тоном возвестил папуля. - Единственная и любимая. Не стоит себя недооценивать. Все эти слова про блондинок, про внешность, про ум - это ничто. Самое главное - сердце! А оно у тебя чуткое и доброе.
Сама невозмутимость. Надо же! Сказать дочери в лицо, что она тупица беспросветная, да еще и страшная, как крокодил с бодуна - сильно и метко. Но, дочка, сердце у тебя доброе... А папочка все продолжал: