- Нет, конечно. Он не хотел наброситься. Мне кажется, он просто прочувствовал твой страх и хотел лишь показать, что тебе нечего бояться. Он не стал бы кусать.
- Знаешь, как-то с трудом верится.
- Зря. Конечно, я не могу тебя убедить в его добрых помыслах. Но я уверен в своих словах.
- И мне бы твоей уверенности, - вяло вздохнула я. - Ты о нем так говоришь, будто он твой.
Артем поумерил свой пыл в оправдании собаки и вновь замолчал.
- Не мой, - ответил он после небольшого молчания. - Вениамин Аристархович мой сосед. Я знаю Пушистика, можно сказать, "с пеленок".
- Ясно.
А что я хотела услышать? Да, это мой песик, а ты его оскорбляешь, обвиняешь во всех грехах. Что ему это неприятно и отвратительно с моей стороны. Что ж, ему все еще неприятно. Но собачка не его. Мне показалось, или ему от этой мысли грустно? А вот мне всего лишь стало обидно, что в этой истории виновница всех бед я. И это даже не чье-то личное мнение. Общественное Я сама то знаю. И стыжусь, что позволила своим глупым страхам взять верх над разумом. Сейчас, когда пара черных глаз не сверлит меня, признаться в этом стало значительно проще.
- Эй, ты обиделась что-ли? - выдернул меня Артем из активного самобичевания.
- Нет. Это я виновата.
- Тут никто не виноват. Это нормально бояться чего-то. Пусть собак. Да хоть тараканов, - я поежилась, а он метко вспомнил еще один мой давний страх. - Я знаю, как выглядит Пушистик. Все эти прибамбасы типа мощных лап, острых клыков, они ведь являются вроде как антуражем для его чуткой натуры, - это сейчас парень говорит? - Не удивляйся моим высокопарным словам. Знаю, звучит, особенно из моих уст, слишком фальшиво. Или же неуместно. Но я от своих слов не отступаюсь. Собака - друг человека. Если бы ты позволила им войти в твое сердце...
Не знаю, что он там увидел на моем лице, и на сколько оттенков оно побелело, но он резко оборвал оду собакам. А я всего лишь очень ярко представила себе как собака пробирается к моему сердцу. Естественно, физически.
- Возможно... - вымолвила я. - Но когда-нибудь потом.
- Теперь мой черед извиняться. Не в моих правилах навязывать людям свои собственные мысли. Я просто делился.
- Я поняла...
- Но возможно, - уцепился он за мое колебание, которым, однако, я пыталась отгородиться. - Ты бы захотела...
Его речь оборвала незнакомая мелодия. Громкая и ритмичная, привлекающая к себе внимание. Артем вытащил из кармана широких джинс телефон, посмотрел на экран, скривил лицо, мол, звонка от этого абонента ему меньше всего хотелось получать, бровь его снова взметнулась вверх, изогнувшись в задумчивости отвечать или нет, затем на меня, изобразив "прости, но родина-мать зовет", и, извинившись, снял трубку.
- Да, брат. Привет-привет, - радушно поприветствовал он абонента. - Узнал, конечно. В городе? Давно приехал? Я тоже. В парке. Да. Тоже прислал? Почему не удивлен? Еще как. Но это, в принципе, ожидаемо. Ты не хочешь включать его или кто-то из ребят? Я бы на твоем месте не кипишился. Пусть. Или тебя устраивают бэйбики? Вот-вот. Соглашайся. Все, давай. А сколько времени сейчас? Да ладно? Сейчас буду. Конец связи.
Ой, а я и не заметила, как мы добрели до пруда. Ну вот, а я хлеб в погоне посеяла. Бедные уточки, простите, но сегодня завтрак придется добывать самим или же подождите других своих сердобольных фанов.
Артем договорил, а значит, сейчас начнутся новые нападки на меня, предложения как бы побороть мой страх. Почему парню нельзя быть просто милым и хорошим, без всяких бзиков. Не спорю, было бы здорово, если бы я перестала бояться клыкастых, но чувствую, что в предложении в продолжении "возможно, ты бы захотела..." будет нечто из ряда "потихонечку к ним приспособиться".
- Так о чем мы говорили? - вернулся к разговору Артем.
Супер, кажется, мне подфартило, и он забыл то, что собирался мне присоветовать. Надо срочно сменить тему или просто сделать вид, что я и сама не помню.
- О чем? А, не важно... Значит, ты каждое утро бегаешь? - я попыталась состряпать благостное выражение лица.
- Да. Бегаю. Это полезно. Слушай, Лена... Лена же? - я кивнула, он даже имя мое толком не запомнил.
А я уже немножко размечталась, что интересна ему, что он хочет меня спасти от моих страхов... Как прохожему, ему вряд ли захотелось бы этого. А он, в принципе, таковым и является. Так что могла бы и не раскатывать губу.
- Да, Лена.
- Прости. Мне бежать надо. Я с тобою совсем о времени забыл.
- Это мне стоит сказать тебе спасибо, что спас от Пушистика, - звучит, конечно, по-геройски.
- Мне серьезно неудобно, что я тебя покидаю, хотя обещал отвести в больницу, - кажется, он серьезно и ему действительно жаль, но с моих губ уже слетело:
- Ничего страшного, мы ведь уже определили, что больницы - не моя стихия, Антон, - знаю, по-свински, но ведь он сам мое имя толком не запомнил!
Артем стушевался, не ожидая от меня подвоха. Но в момент сориентировался, так как с моего лица можно читать без всяких дешифраторов. Как бы я не хотела скрыть ухмылку, мой виноватый взгляд сам себя выдал.
- Артем, - улыбнулся он с прищуром, который как он уже давно понял, поразил мое сердце.
А я рассчитывала его смутить и раскаяться в рассеянном склерозе.
- Прости, - я тоже улыбнулась, задумывалось смущенно, но вышло бесконечно-виновато.
- Ничего страшного, - вернул он мне мою реплику. - Мы, кстати, не о беге говорили.
Я заткнулась, не зная, что на это ответить. Мысленно захотелось зажмуриться и стукнуть себя по голове. Возвращаться к разговору о собаках не было в моих планах.
- Да? - все, на что меня хватило.
- Да, - он многозначительно кивнул, - может, дашь мне свой номер, и мы как-нибудь встретимся? - А вот это было неожидаемо мною. Вообще.
- Мы точно об этом говорили? - сказала и закусила губу, ой, дура, надо номер давать, а не откапывать нелицеприятную правду.
- Стопроцентно. Вообще-то, я к этому и шел. Меня лишь прервал звонок.
- А... Так вот оно что, - а я, как обычно, в своем репертуаре понимаю людей неверно.
И почему я втемяшила себе, ложные мысли? Потому что были предпосылки. Надо учиться правильно их расшифровывать. Но, боже мой, он попросил мой номер?! Правда ли это? Предположить, что я ему интересна в общении, кажется совсем из класса нереального. Наверное, ему не хватает друзей. Тоже странное предположение. Ему же только что "брат" звонил. Так что, путаюсь в догадках...
-Так как? Обещаю, собак не будет, - спешно добавил он.
- Здорово! - представляю, какая глупая улыбка сейчас плавает на моем фэйсе.
- Значит, номер?
- Да, сейчас, - я полезла в сумку за ручкой.
Всегда ношу с собою черную гелевую ручку, считаю ее самой удобной для нательных записей. Да, есть у меня небольшой бзик. Делаю пометки на своих запястьях и локтях, когда на запястьях места не остается. Поэтому моя левая рука всегда исписана датами, списками покупок, именами, номерами, адресами, любимыми цитатами, короче, всем тем, что обычные люди записывают в блокнот или записную книжку. Но книжки я всегда теряю. И информацию искать долго. Одним словом, неудобно. Поэтому, привычка, зародившаяся еще в глубоком детстве, пустила во мне свои корни и сейчас находится на вершине своей эволюции, но я не против.
Вот и сейчас, в порыве записать номер, я схватила Артема за руку, притянув к себе, и задрала длинный рукав футболки, оголив локоть. Но здесь уже была надпись. Правда, она сделана не ручкой, а чернилами. Латиница, я сразу узнала одну из своих любимых фраз: "Ignoscas aliis multa,nihil tibi". "Другим прощай многое, себе - ничего". И выполнена очень интересно. Мелким каллиграфическим шрифтом так, что можно взглянуть самому, чтобы напомнить себе в нужный момент сию истину.
- Красиво, - вымолвила я.
- Спасибо.
Артем снова смотрит на меня, щурясь. И не знает, как сообщить, что я мертвой хваткой вцепилась зачем-то в его руку и не спешу отпускать. Это до меня не сразу дошло. В момент, когда я аккуратно под надписью приписала свой номер и подписала имя, а по окончании всего заметила в его руке телефон. Тогда меня и осенило, что я делаю странные вещи. И если он до сих пор относил мое поведение к разряду немного шокированной, то теперь явно позвонит людям в белых халатах, чтобы они забрали меня в желтый дом.