Ванда окинула взглядом открытый шкаф. Всю одежду, кроме той, которая была на ней сейчас, покупала мать. В шкафу висели длинные рубахи из тонких полотен, богато расшитые золотом и жемчугом, сарафаны из бязи, атласа и парчи, душегреи, летники из цветной шерсти и шубы, украшенные большими пуговицами и вышитым орнаментом.
Все это богатство Ванда ни разу не надела. Она предпочитала удобную мужскую одежду, чем весьма огорчала мать. Матушка настолько сильно любила и опекала дочь, что просто не давала вздохнуть. Все, что нравилось Ванде подвергалось строгому осуждению. В детстве Ванда слышала столько «должна», что могла перечислять до бесконечности. Должна хорошо учиться, должна быть опрятной, должна молчать, когда говорят взрослые, должна уметь готовить, должна выйти замуж, должна... Точно в отместку матери, Ванда выросла настоящей бунтаркой. Отец только посмеивался над их прениями и махал рукой - перерастет.
Ванда придирчиво оглядела себя в зеркало. Отражение смотрело на нее с явным недоумением. Куда и подевалась озорная девчонка с неровно остриженной, как у мальчишки-сорванца челкой. Вместо нее стояла высокая, слегка худощавая и угловатая на вид... блеклая моль с прилизанными коровой волосами. Она выглядела так жеманно и надменно в выстиранной рубахе и мужских штанах, что не удержалась и прыснула. Недолго думая Ванда поднялась в мыльню и ополоснула голову ушатом холодной воды, возвратив себе прежний облик. Обойдется Илья без потрясений, а то, чего доброго, доведет бедолагу до помешательства.
Уже целых два года Илья не возвращался в Малый Китеж и город без него опустел, как после чумы. В соседний дом въехал неразговорчивый дядечка средних лет, который спустя два дня поймал Ванду в своем саду и пригрозил надрать уши, если пропадет хоть одно яблоко. Больно надо, яблок Ванда с детства не ест!
Раскидистую яблоньку они с Ильей посадили еще в детстве; непросто было справиться с привычкой перемахнуть через забор, когда стемнеет, и ждать под яблоней, расположившись на нижней ветке, как на скамье, где раньше они могли ночь напролет любоваться звездами сквозь паутину сплетенных веток.
На прошлый день рождения Илья передал с проезжим купцом зримое блюдце. В которое рассказал, что уже почти год, как не служит в княжеской дружине, работает теперь заклинателем по ту сторону и в Царьграде бывает редко, что работа нелегкая, но платят хорошо, что познакомился с девушкой и, наверное, скоро женится.
Ванду тогда словно укололи булавкой. Какое-то доселе неведомое чувство долго жгло в груди, а потом просто обвилось вокруг грудной клетки скользкой змеей.
Высокие терема и маленькие избушки потихоньку тонули в сумерках. В окнах домов тускло светили масляные лампы. Улицы пустели. Казалось, ничто не посмеет нарушить полудрему провинциального городка. Единственным человеком, кто не торопился домой, была Ванда. Она сидела в кондитерской, барабаня по столу пальцами и даже не притронулась к медовым пряникам, хотя желудок жалобно урчал.
В другой день Ванда обязательно заметила бы, как изменилось старое заведение при новом хозяине. После смерти господина Ждана кондитерскую выкупил какой-то молодой барчук, того и гляди - все в убыток придет. Но нет! Он тут же заказал из столицы рабочих, привез мебель, оббитую бархатом. Картины с известными людьми на стенах развесил (где каждому руку пожимал, чтобы гости видывали, что барин отнюдь не простак) и свечи ароматные приказал жечь. Только запах у свечей горьковатый, навязчивый. Старых работников уволил, тетку Умилку и Ивана. Набрал молодых, опять таки из столицы. Заносчивых и хамоватых.
Работники «Самоварной» искоса поглядывали на посетительницу, нарочито громко гремели связкой ключей и несколько раз предлагали расплатиться. Ванда, не поднимая глаз, кинула на стол несколько монет. Прыщавый подросток жадно сгреб их в ладонь и даже не пересчитал. Вывеска «до последнего посетителя» не позволяла ему прогнать наглую девицу.
Сама Ванда будто и не чувствовала на себе тяжелого взгляда. Лицо ее, и без того бледное, выражало смертельную усталость. Она посмотрела сперва на круглые настенные часы, потом в окно. Погода портилась. Ванда не была абсолютно уверена в том, что правильно выбрала место. Возможно, Илья искал ее у мороженщика, а может и вовсе что-то пошло не так.