Р. К. Нарайан
ВАНДАЛ
Настоящий старый вандал был захватчиком и поработителем. Лишь только вторгшись в чужую страну, он немедленно хватался за молоток и отбивал носы у всех статуй, а также — увы! — ломал им руки и ноги. Это само собой подразумевалось: на то и чужеземный захватчик. Потом, если он видел поблизости ценный архитектурный памятник, он, не тратя времени понапрасну, спешил сровнять его с лицом земли.
Таков был этот добросовестный сознательный вандал, который делал свое дело просто потому, что у него были для этого силы и возможности. Наверно, он говорил себе при этом: «В мире слишком распространилась зараза искусства, я хоть сделаю что могу, чтобы как-то воспрепятствовать ей».
Того, что сделано руками этого человека, теперь не поправить. Мы вынуждены признать это как закономерность исторического развития. А вот работа вандалов неисторических должна внушать нам сегодня серьезные опасения. Я был недавно в одном древнем храме, знаменитом своей мельчайшей резьбой по камню на столбах, сводах и стенах. Кропотливая работа древних мастеров была видна мне повсюду, но еще гораздо больше бросалась в глаза работа тех, кто в позднейшие времена пытался вносить в нее усовершенствования.
Вот это истинные вандалы. Они, я думаю, говорили себе так: «Старые мастера, конечно, много сделали, не приходится спорить, и все же они не умели навести вокруг настоящий блеск». И незамедлительно приобретали на храмовые деньги побольше алюминиевой краски, цемента, извести и строительного раствора и щедро замазывали каждый карниз и каждый дюйм стены и потолка. Там, куда особенно трудно было добраться, алюминиевая краска накладывалась двойным слоем, и при этом с гордостью говорилось: «Вот теперь совсем другое дело. Фигурки все словно серебряные». В действительности же фигурки теперь кажутся переплавленными из старой оловянной посуды. Используются в тех же целях и серебряные бумажки из сигаретных пачек. Особенно много этого материала пошло на покрытие богато инкрустированной внутренней двери. Я не удержался и спросил храмовое начальство, зачем это было сделано. И храмовое начальство мне ответило: «Вы же знаете, наш храм знаменит, в нем бывает сам министр. Не мог же я допустить, чтобы у министра создалось впечатление, будто мы мало заботимся о нашем храме».
Вандал, облеченный начальственной властью, — это самая грозная фигура нашей современности. Он способен превратить в кашу архитектурный ансамбль целого города. Стоит ему увидеть дом, и ему сразу же хочется что-нибудь с этим домом сделать. Слова его имеют большой вес у всякого рода секретарей и администраторов, которые повсюду сопровождают его с блокнотами наготове. И если он указует перстом на здание и говорит, что тут надо кое-что переделать, ни один из них не осмеливается ему перечить. К современному железобетонному высотному дому он может распорядиться прилепить вверху на фасаде огромный бутон лотоса, или выбить цветочный орнамент на опорах, или вообще даст указание соорудить на крыше купол и поставить по углам резные башенки в стиле Великих Моголов. А к старой французской вилле он может пристроить конструктивистское крыло-консоль.
Вандализм бывает прямой и открытый, как в вышеприведенных примерах, а бывает еще и завуалированный, тайный. Я, например, терпеть не могу неувядающих бумажных цветов в вазах. На мой взгляд, ставить в вазы искусственные цветы — это вандализм. Блестящие полиэтиленовые портьеры на дверях и окнах вызывают у меня неприятное чувство, равно как и нагромождения горшков с папоротниками и другими растениями на верандах или чудовищные плети дикого винограда, до самой крыши покрывающие стены дома. Такова моя сугубо личная точка зрения. Убежден, что человек, вырастивший эти растения или развесивший полиэтиленовые портьеры, дорожит и гордится ими, и он вправе возражать против того, чтобы его называли вандалом в его собственном доме. Я уважаю это его право. И я никогда не покажу ему мой личный список действий, которые я считаю проявлениями вандализма. Каждый человек может составить лично для себя такой список.
А стандартного списка вандализмов, которым могли бы пользоваться люди при оборудовании жилища, создать невозможно, как бы далеко ни зашла стандартизация общества. Те, кому нравятся иллюстрированные календари, не будут знать покоя, покуда не увешают свои стены всеми календарями, выпускаемыми к Новому году всеми фирмами и предприятиями. Любители групповых фотографий будут стремиться покрыть каждый квадратный дюйм всевозможными портретами друзей, родственников и знакомых, невесть как попавшими в их руки. Администратор, торгующий местом на стенах мюзик-холла, завесит каждый простенок рекламами, возвещающими о достоинствах какого-нибудь мыла или питательного крема. И даже человека, задумавшего во что бы то ни стало выкрасить свой дом в темно-кубовый цвет, а поверх щедро расцветить ярко-зелеными узорами маслом, никто не вправе схватить за руку. В таких случаях мы скромно отворачиваемся и бормочем возражения себе под нос, вместо того чтобы выкрикивать их со всех крыш. Ничего не поделаешь, этого требует общественная гармония. Иное поведение было бы неприличным. Но где-то надо положить предел. Когда вандал не ограничивается собственным домом и ближайшим окружением, а принимается с общественным размахом вносить усовершенствования в красоты природы и искусства, вот тут мы должны подняться против него и не стесняясь кричать: «Долой!»