Над костром разнеслись раскаты хохота, кто-то даже уронил свою тарелку, настолько Эдсон был убедителен.
- Да пошел ты! - беззлобно огрызнулся Лоренсу Флавиу, несильно пнув подвернувшуюся консервную банку.
- И только попробуй пересолить фасоль, как ты это обычно делаешь, - пригрозил Француз, - а то пожалуюсь твоему хозяину, и он тебе устроит хорошую взбучку.
- Обязательно устрою, - закивал новоявленный рабовладелец.
- Все, дамы, шмотки, прически и любовников обсудите позже, - Рубенс призывно, словно тренер спортивной команды, захлопал в ладоши, - нас ждет дело!
...От лагеря до храма было всего три километра. Это расстояние мы не спеша преодолели за сорок минут. В авангарде гордо шагал Француз, время от времени перекидывая карабин с одного плеча на другое. Я, как обычно, в качестве доктора, замыкал колонну. Хотя смысла особого в этом не было, у нас и так каждый прекрасно умел обращаться с аптечкой и мог соорудить шину на поврежденную конечность. А вот если бы возникла по-настоящему экстренная ситуация, то, боюсь, вряд ли я что-то мог бы сделать. Здесь, посреди джунглей, мои медицинские возможности были крайне ограничены.
Новичков в этот раз с нами было двое. Один - наш, бразилец, подающий большие надежды молодой ученый Жуан Луис, которого коварный Рубенс обратил в нашу веру, наобещав приключений. Второй - поляк с таким привычным для бразильского уха именем Матеуш. Только в отличие от колумбийца Цезаря, Матеуш не был полноправным членом нашей команды. Он был наблюдателем, которого нам навязал заказчик. Это была обычная практика, когда с поисковой группой отправлялся представитель другой команды. Логика в этом была проста и понятна, заказчик страховал себя от того, что поисковики сделают что-то не так, что они не позарятся на то, что им не должно принадлежать.
Рубенс в качестве наблюдателя успел объездить полмира. Мне тоже как-то раз подвернулась такая командировка - в Китай. Впечатления, скажем прямо, противоречивые. С одной стороны, мне ничего не приходилось делать, все десять дней за меня даже рюкзак таскали. Но, с другой стороны, китайцы на контакт не шли, лишь изредка перекидывались парой фраз со мной, и то только по делу. Мы петляли по горным тропам, пересекали реки, обследовали добрый десяток пещер, и все это время я был как будто один. Любая моя инициатива, любой мой вопрос сразу же натыкался на вежливое, но твердое «нет». Но несколько интересных моментов по организации работы я у косоглазых подсмотрел, о чем и доложил Рубенсу по приезде. А вот весельчаку Паулу Ягу повезло съездить в Северный Казахстан, где он работал с русскими. О той поездке он вспоминал с удовольствием.
Тучноватый бородач Матеуш был парнем компанейским, но общаться с ним было тяжеловато. Португальского он не знал, а по-испански говорил с таким ужасным акцентом, что даже Цезарю не всегда было понятно, что же пытается нам сказать поляк.
Пока мы шли по городу, меня не покидало странное ощущение нереальности, словно нас забросили в какой-то параллельный мир. Даже сложно было поверить, что тут когда-то кипела жизнь. Что по широким улицам сновали по своим делам люди, что бойко шла торговля, что слышался детский смех. Сейчас всего этого не было. И куда пропали люди, почему они ушли? Вряд ли в ближайшем будущем кто-то сможет ответить на этот вопрос. Существуют десятки гипотез, но ни одна из них не выглядит до конца правдоподобной, ни одна из них не может нарисовать четкую картину произошедшего.
Брошенный город казался настолько естественным, словно его создала сама природа. Дома, пристройки, невысокие каменные заборы - будто все это возникло само по себе. Даже темные, не до конца поросшие зеленью, проемы дверей и окон больше напоминали норы. Без вмешательства человека, через какое-то время, это место будет окончательно проглочено сельвой, весь вложенный труд будет перемолот и снова начнется привычный ход вещей. Ну а сейчас нам оставалось только любоваться осколками былого величия исчезнувшей цивилизации.
В какой-то момент я даже позволил себе сойти с дороги и подойти к ближайшему колодцу. Как я и думал, воды в нем уже давно не было, а внутренние стенки были покрыты густым мхом. Мне захотелось сбросить вниз камень, но окрик внимательного Рубенса заставил меня вернуться к группе.
Уже у подножия храма мы устроили небольшой привал. Все вещи были скинуты в одну кучу, с собой решили брать только то, что точно понадобится.
Некоторое время мы простояли молча, задрав головы. Отсюда, с самого низа, четырехгранная пирамида производила еще более сильные впечатления. Нагромождение многотонных каменных блоков поражало своей монументальностью, выверенностью и правильностью. За аскетизмом оформления и грубыми формами скрывались титанические усилия и предельно точный расчет, понадобившиеся для возведения всего этого.