Кельнский профессор (проживавший в основном в Берлине) был очень осторожен в своих утверждениях и почти столь же скептичен, сколь и сам Прокопий. Поэтому он не высказал предположения и не привел самого простого и, кажется, прямо-таки напрашивающегося объяснения данного загадочного, на первый взгляд, феномена — мать выдающегося историка поздней Античности была иудейского происхождения. Она была одной из образованных кесарийских иудеек или, скорее всего, иудеохристианок, взятой в жены римским проконсулом. Аналогичных примеров было немало (взять хотя бы римского императора Тита, разрушившего в 70 г. Иерусалим, ограбившего Храм Единого Бога и едва не сочетавшегося законным браком с иудейской царевной Береникой-Вероникой; а гонитель христиан принцепс Нерон — так тот и вовсе женился на Поппее — иудейке, правда, прозелитке). Прокопий был бы, в этом случае, далеко не первым молодым провинциалом, обязанным уверенностью в себе, образованием, карьерой и успехом вере своей матери в сына, и постоянному, с самого детства, развитию его природных дарований умной и честолюбивой матерью. Кроме того, если верно наше предположение, что Прокопий был сыном проконсула Стефана, у него был великолепный учитель — его тезка Прокопий Газский. Возможно, отец историка, проконсул Стефан далеко не случайно выбрал имя своему сыну. Первого христианского мученика, пострадавшего в Кесарии Палестинской в пору гонений, воздвигнутых на народ Божий императором-язычником Иовием Диоклетианом, звали именно Прокопием. К смерти же он был приговорен одним из предшественников Стефана по должности — проконсулом Флавианом Павлином.
Будущий историк Прокопий из Кесарии получил солидное (в полном смысле слова, т. е. стоившее его отцу, а может быть, и матери немало полновесных солидов. — В. А.) юридическое, а также военное образование, став в 527 г. консилиарием, т. е. советником, имперского полководца Велизария, в ту пору — дукса (по-гречески — стратега, или стратига, т. е. командующего вооруженными силами) римского Междуречья (Месопотамии, современного Ирака) и коменданта города-крепости Дары. Если верно предположение о рождении Прокопия в 490 г., то он достиг карьерных высот довольно поздно. Поэтому правильнее было бы исходить из того, что он родился в последние годы V либо в первые годы VI в.
Уже первые задания, полученные Прокопием от Велизария, были связаны с предстоящей экспедицией против вандалов, свидетельствуя о том, что император Юстиниан готовил ее задолго до окончательного одобрения своих военных планов консисторием. Прокопию было поручено разведать положение на острове Сицилия. «Он (Велисарий — В. А.) послал своего советника Прокопия в Сиракузы, чтобы разузнать, не устроили ли враги (вандалы — В. А.)заранее какую-либо засаду на острове (в его вандальской части — В. А.) или на материке, чтобы помешать их (восточноримских войск — В. А.) переезду (через море — В. А.), к какому месту Ливии (Африки — В. А.) им лучше всего пристать и откуда выгоднее всего начать военные действия против вандалов» («Война с вандалами»). При выполнении задания Прокопий получил важную и ценную информацию от осевших на Сицилии земляков (возможно — иудеев). Следует особо подчеркнуть, что именно Прокопий определил наиболее удобные места для стоянки кораблей и высадки десанта на африканском побережье. Следовательно, Прокопий был не только консилиарием, но и шпионом Велизария:
«Официально же он (Велисарий — В. А.) отправил Прокопия под предлогом закупки продовольствия, так как готы (владевшие тогда частью Сицилии остготы — В. А.) охотно предоставили им (восточным римлянам — В. А.) право закупок; об этом было договорено василевсом Юстинианом и Амаласунтой, матерью Аталариха (малолетнего царя остготов, внука Теодориха Великого — В. А.), который тогда еще был мальчиком (стать взрослым ему, к сожалению, так и не дали — В. А.) <…> Прибыв в Сиракузы, Прокопий неожиданно встретился со своим земляком (кесарийцем и, возможно, иудеем — В. А.), с которым еще с детства был дружен; по делам морской торговли он уже давно поселился в Сиракузах; Прокопий стал его расспрашивать о том, что ему нужно было узнать. Этот человек показал ему своего слугу, который после трехдневного плавания вернулся в этот день из Карфагена и сказал, что нет никаких оснований подозревать, что вандалы устроили римскому флоту (вторжения — В. А.) засаду. Ни от одного человека они (вандалы — В. А.) не слышали, чтобы на них шло какое-либо войско; все боеспособные вандалы незадолго до этого отправились в поход против Годы (остгота на службе вандальского царя, захватившего Сардинию, которой был послан управлять, и отделившего ее от вандальской державы — В. А.). Поэтому Гелимер даже не помышляет о войне и, оставив без должной защиты Карфаген и другие приморские укрепленные пункты, живет в Гермионе, которая находится в Бизакии (Бизацене — В. А.) в четырех днях пути от города (вообще-то царь вандалов не просто жил в Гермионе, а координировал оттуда операции своих войск против мавров — В. А.). Так что они (корабли «ромейского» флота с десантными войсками на борту — В. А.) могут плыть, не опасаясь никаких неприятностей, и пристать там, куда их пригонит ветер. Услышав это, Прокопий, взяв слугу за руку, пошел с ним к гавани Аретузе, где у него стоял корабль, расспрашивая этого человека обо всем и стараясь выведать все подробности. Взойдя с ним на корабль, он велел поднять паруса и спешно плыть в Кавкану (место сбора восточноримского флота вторжения — В. А.). Хозяин этого слуги стоял на берегу и удивлялся, что ему не возвращают его человека <.> Когда этого слугу привели к Велисарию и он поведал ему весь свой рассказ, Велисарий был очень обрадован, усердно хвалил Прокопия и велел трубным звуком дать знак к отплытию. Быстро подняв паруса, они направились к Гавлу и Мелите (современной Мальте), островам, которые являются границей между Адриатическим и Тирренским (Средиземным — В. А.) морем»