Но может ли сам человек быть целью? Схоронили одного, второго, третьего. Не является ли это постоянной трагедией, кладбищенской философией (о. Сергий Булгаков)? Может быть, потому Наполеон и воскликнул в беседе с Меттернихом: «Для такого, как я, миллион душ — ничто!»?
Измена трагична, но религиозное самоограничение духа — также не лучшее его состояние. Трагична как религиозная любовь, так и измена. Трагичны обе ситуации. Аристотель: мир — произведение искусства и произведение поистине трагическое.
Без любви человек не ценит красоту. Без любви человек не ценит свободу. Достоевский понимал свободу в связи с долгом. Человеку хочется закабалиться. Пойдя в кабалу, он затем либо перестает быть человеком (измена — человек духовный умирает, остается биологический), либо остается рабом. Но это рабство можно воспринимать как прекрасное рабство.
Без любви нет красоты, нет ощущения единства мира, ощущения свободы, как блага. Есть только индивидуализм, самость и нелепое существование в пространстве и во времени.
Жизнь — трагедия. А смерть? Бесконечная жизнь была бы еще большей трагедией (Николай Трубников). Смерть прекращает страдания. Люди смотрят на смерть, как на горе. Преждевременная, насильственная смерть — горе. Но естественная смерть — благодать. Это — конец страданиям. Это — момент мировой гармонии.
Мыльный пузырь. Разноцветный и прозрачный. Чтобы его запустить, необходимо усилие. Здесь сущность (которую мы не знаем), существование, цель, акт, гармония, красота, любовь, свобода — в пространстве и во времени. Он лопается. В этом вся жизнь. Трагедия. Смерть. Благодать.
Всякое определение условно. Для абсолютно невозможно подобрать определения. Свобода! Что про нее еще скажешь? Любовь! Что еще? Красота!
Мы живем во времени лавинообразной экспансии цивилизации против культуры. Цивилизация самоуверенна и надменна, культура полна сомнений и невысказанных желаний. Шагреневая кожа культуры неумолимо сжимается под действием кинетической энергии цивилизации, не имеющей пределов развития в отношении цели и свободы.
Цивилизация — однопорядковая величина со свободой и целью, культура — родня свободе, но антагонист необходимости.
Сегодня закат Европы Шпенглера представляется частным случаем против вероятной гибели культуры в столкновении с царством необходимости и губительной целенаправленности.
«Культура не развивается бесконечно, она несет в себе семя смерти. В ней заключены начала, которые неотвратимо влекут ее к цивилизации» (Бердяев).
Отвергая вариант полного уничтожения культуры разрастающейся цивилизацией, мы приходим к некоему балансу: прекратить количественное развитие, перекачку богатства из органичных форм в искусственные при известном постоянстве культуры. Но естественный и скорый рост населения, чему цивилизация немало способствует, заставляет формулировать глобальные цели управления и регулирования.
Круг замыкается. Конец истории не по Фукуяме.
Не успел он поставить точку, как раздался оглушительный стук в дверь, а затем пьяная ругань. Композитор молча встал и в этом положении смотрел на дверь. «Кто я для них, кто я здесь вообще? Как все нелепо.»
Он молча ждал своей участи. «Я червь, я царь, я Бог». Удары неожиданно прекратились. Дверь была надломлена внизу, но не поддалась.
Со вчерашнего дня остался сухой ломоть хлеба. Он медленно прожевал его и лег на кровать. Что-то должно было произойти.
Жить ему оставалось одну неделю.
Сбросив с себя нервное оцепенение, он открыл глаза, и сознание ясно высветило новый план. Он может делать деньги с помощью тех денег, которые имеет!
Он вышел на улицу, встретив молодую сухопарую женщину-администратора, которая не заметила его приветствия, и направился на остановку трамвая. Композитор решил потратиться на билеты, поскольку он отыскал новый смысл в своем теперешнем существовании и вспомнил пословицу «Time is money»[8].
Каждый день безжалостно отщипывал от его активов три доллара, значит нужно получать прибыль не менее четырех. Он решил заняться меняльным бизнесом, торгуя валютой с рук.
Теперь он встает рано утром, приводит себя в порядок, надевает очки, идет на работу.
Нужно забрать рукопись у Дзекановского. Завтра воскресенье, большинство контор не работает. Можно немного передохнуть, хотя какой теперь отдых?
С утра пошел снег, запорошив дорожки и трамвайные пути. На календаре значилось первое марта. Тишина. Поляки любят поспать в выходной день. Торговли нет. Все пойдут в костелы. Вдали слышен звон колоколов.