— На счет этого, затрудняюсь сказать, Ваша Светлость. Его привезли под утро. Наверное, даже можно сказать — еще ночью, почти сутки назад. Сгрузили на топчан, сняли силовые жгуты, попытались допросить по горячим следам. Граф де Шанту присутствовал лично.
— Успокойся, Ольв, тебя никто ни в чем не обвиняет, — правильно понял паузу Кот.
— Ну, Шанту со своими придур… личными доверенными слугами, значит, вошли в камеру к господину Винкеру, немного его попина… вежливо поспрашивали. Но он даже не шевельнулся, словно окаменел. Или без сознания был. Шанту понял, что ничего он сейчас не добьется, закатил исте… я хотел сказать, пережил этот промах с большим достоинством и отбыл, повелев немедленно поставить его в известность, если господин Винкер придет в себя. Или если кто-то изволит его навестить.
— Понятно, — кивнул Эшери, — надеюсь, о моем визите ты Шанту докладывать не будешь?
— Мой Герцог?!! — Ольв даже споткнулся на ровном месте, — А, это была шутка? Простите, ваша Светлость, у меня плохо с шутками.
— Не страшно. Ты ведь смотритель тюрьмы, а не клоун. Он в этой камере?
— Да, мой Герцог. Изволите ключи или позвать кого-нибудь?
— Хватит и тебя, уважаемый Ольв.
Камера была небольшой но, если так можно выразиться, довольно уютной. По крайней мере, тут было относительно тепло, сухо и не пахло нечистотами. На деревянном топчане в углу тюфяк, набитый соломой.
Человек, которого обвинили в самом страшном в Империи преступлении спал, отвернувшись лицом к стене, положив руку под щеку, спокойно, как младенец.
— Господин Винкер, — позвал Эшери. — Марк? Вы меня слышите?
Узник не шевельнулся.
— Странно, — обронил Дик, — тебе не кажется, что дыхания нет?
— Хочешь сказать, этот ушлепок в перьях его угробил? — Кот сощурился и быстро шагнул к топчану, — Винкер, это я, Кот… Не делай резких движений, хорошо?
Дик с удивлением наблюдал, как Первый Герцог и маршал предельно аккуратно подходит к неподвижному телу, наклоняется, готовый в любую секунду отскочить назад. Напряженно смотрит. Трогает его за руку. Потом еще раз, уже смелее. Щурится, видимо, смотрит особым "магическим зрением". И вдруг начинает смеяться. Весело, искренне, взахлеб. Как не смеются придворные.
Так хохочут дворовые мальчишки, когда им удалась какая-то шутка.
— Иди сюда, Нэш, — позвал его Эшери, — посмотри внимательно? Догадаешься, что это такое — или нет.
Дик подошел, присмотрелся. Сдержанно улыбнулся.
— Думаю, мой герцог, это какая-то разновидность воздушного щита, а внутри — полная иллюзия, даже с подогревом. Изящно. Вот только дышать эта иллюзия не может и разговаривать не умеет. А так — красота. Немного доработать — и можно идти банк грабить, если что — щит за тебя отсидит.
— Да… Выходит, Шанту допрашивал… ха-ха-ха… щит с подогревом?
— Выходит, так. Но я бы на твоем месте не спешил радоваться. Шанту — мужик с фантазией. У него уже, наверное, и протокол допроса готов, где щит признается во всех грехах и обещает, что больше так не будет. Я не удивлюсь, если щит его еще и подписал.
— О, да! Интересно, а если ему голову отрубить — кровь будет?
Нэш все же не выдержал до конца роли благовоспитанного и сдержанного молодого барона, и прыснул:
— Фантазии у тебя какие-то нездоровые. Но, в принципе, можно сделать. Ничего особо сложного в этом нет.
Ольв, с самого начала не отходивший от двери, только крутил головой. Потом на его лице, круглом, как блин, проступило понимание.
— Вы хотите сказать, что господин Винкер… Он — сбежал?
Эшери мгновенно сделался серьезным:
— Ольв, разреши заметить, сбегают преступники. А Винкер таковым пока не признан. Значит, он просто пошел по своим делам. По своим личным делам, — подчеркнул Кот, внимательно глядя в широкое лицо Ольва, — а личные дела — они потому и личные, что никого, кроме господина Винкера, не касаются. Вы меня поняли, Ольв?
— Молчу, как рыба, — правильно сообразил толстяк.
Эшери на мгновение прикрыл зеленые глаза, что-то соображая. Или вспоминая. Потом еще раз подошел к щиту, изображавшему Винкера и внимательно осмотрел его, уже не прибегая к магическому зрению, просто, глазами. Кивнул.
— Пойдем отсюда. Больше тут ничего интересного не будет, — проходя мимо Ольва, Эшери уважительно кивнул толстяку и попрощался рукопожатием. Дик смотрел, не отводя глаз, но так и не смог заметить, что именно перекочевало из рук герцога в ладонь начальника тюрьмы, но, думается, это что-то было ценным. Кот никогда не был жадным.
Уже на обратном пути Дик заметил, что вся веселость герцога схлынула и он нехарактерно задумчив.