Запах дешевого вина, кстати, чувствовался даже отсюда.
— Попробуем тебе помочь, — пробормотала я. Подошла к няньке, присела и особым образом защемила ей нос пальцами. Она встрепенулась, хлопнула губами, сбросила мою руку и перевернулась на другой бок. Богатырский храп смолк.
Мальчик смотрел на меня, как на волшебницу из сказки. Как все-таки мало нужно человеку для счастья.
Я встала. Лицо ребенка мгновенно сделалось несчастным…
— Я посижу с тобой, — сказала я, присаживаясь на кровать, — Хочешь, сказку расскажу?
Он торопливо закивал. Глаза вспыхнули таким предвкушением и восторгом, словно я пообещала ему, как минимум, абонемент в Диснейленд. Неужели ему никто не рассказывал сказок. Быть того не может. Хотя бы эта няня, когда трезвая, должна была.
Для страховки, чтобы точно знать, что я не сбегу, мальчик вцепился мне в руку. Я посмотрела на его кисть внимательно и поняла, что все это мне не нравится. Точнее, еще больше не нравится, чем в начале. Таких рук просто не могло быть у украденного или выкупленного у нищих родителей ребенка-крестьянина. Тонкие пальцы, изящные запястья, красивая форма ногтей. Это был мальчик-аристократ. Неужели из-за того, что он не может говорить, семья Хлои обрекла его на вот такое существование? И… знает ли эта семья о том, что белобрысая — ведьма и не брезгует жертвоприношениями?
— Я расскажу тебе сказку, которую ты никогда не слышал, — негромко заговорила я, — о мальчике, таком же как ты. Его звали Алеша. Однажды он встретил Черную Курицу и попал в необыкновенный подземный город…
Сказку ребенок, конечно, не дослушал. Промаялся полночи с этой храпящей особой, а детям сон необходим еще больше, чем кошкам. Не успела я дойти до самого интересного, а он уже сопел в две дырочки, доверчиво улыбаясь во сне.
Ну вот как я его оставлю? А вдруг, когда снова получится навестить, мне скажут, что мальчика забрали родители… или унесла лихорадка… Мало ли что можно придумать, чтобы скрыть следы преступления.
Нет, никуда я отсюда не уйду. Не брошу. Просто не смогу… Да, я хотела быть благоразумной, но, видно, не судьба.
Так, размышляя о своей голимой глупости и чужом коварстве, я задремала, обнимая мальчика, согревая его собой — в комнате было совсем не жарко.
Проснулась я от взгляда: злого, ненавидящего. Никогда не думала, что взгляд может быть так весом — он придавил меня, как каменная плита.
Выпрямилась. Тело затекло со сна в неудобной позе, по нему стадами бежали мурашки. Я поморщилась и принялась растирать левую руку и плечо.
— Баронесса Рикли, — протянуло прекрасное видение в шелковом халате с песцовой опушкой.
— Привет, Хлоя, — на автомате брякнула я. По утрам вообще плохо соображаю. Только потом опомнилась: какой "привет"? Поздно! Слово не воробей. Того, если постараться, поймать можно. Кошки, вон, запросто справляются, а со словами этот фокус не проходит.
— Очень интересно, — протянула ведьма. — Во-первых, где мое утреннее какао с булочками, во-вторых, что ты делаешь в моих покоях и в-третьих, как ты сюда попала. Насколько я помню, снаружи должна стоять стража.
— Про какао не в курсе, — сказала я, — а попала… мне местный призрак помогает. Может перенести куда угодно.
Подводить ребят не хотелось, а больше ничего вот так, сразу, на ум не пришло.
— Призрак, — протянула Хлоя, нехорошо глядя на меня, — и зачем, позволь уточнить, призрак привел тебя в мои покои? Собиралась что-то украсть? Или, наоборот, подбросить? Впрочем, этот вопрос можно выяснить и позже. Сейчас меня ждет утренний прием, нужно хорошо выглядеть… Иолли, бедняжка. Беременность ей не на пользу, с каждым днем она все бледнее и толще. Фу! Надеюсь, Джуэл вскоре поймет, как он ошибся.
— Да он уже давно понял, — пробормотала я, — потому и бросил тебя на фиг.
— Ты еще здесь? — брови Хлои взлетели к белокурым, живописно растрепанным локонам, — Ах, да, кое что забыла. Вот я глупая, — обаятельно улыбаясь, белобрысая шагнула к стене и двумя руками, с силой, повернула старинный, тяжелый канделябр, намертво вмурованный в стену.
Пол провалился под нами и мы с мальчишкой полетели вниз. Я едва успела кое-как сгруппироваться и прикрыть ребенка. Неслабый удар вышиб из легких весь воздух, а матрац с подушкой, разумеется, упал сверху.
Кто бы сомневался! Бутерброд всегда падает маслом вниз, а узники в темный подвал — подушкой вверх. И дело здесь не в законе подлости, а в законе всемирного тяготения: масло тяжелее хлеба, узник тяжелее подушки.