— Армия, — фыркнул Рамер, — кабацкое отребье и наемники. Эшери уделает ее еще до завтрака.
— Может быть и не понадобится. — Марк осторожно улыбнулся и тот же пожалел об этом. С лицом явно было что-то не так. Попросить зеркало? Потом. Успеется.
— Что ты имеешь в виду, — заинтересовался Рамер.
— Ну, полагаю, Жрец собирал народ на священную войну со Змеем.
— Со мной, — кивнул Император.
— Не важно. Змей — вот он, мертвый. Можно пальцем потыкать. Или ножкой попинать.
— Рехнулся, стратег? — изумился его собеседник, — да мы с Агнером голову сломали, как сделать так, чтобы никто не узнал об этом "подарочке". Вся Империя знает, что Змей у нас один — и это я. Змей в клочья… значит, Император мертв. Что дальше — объяснять нужно?
Марк вспомнил старика-Ольхейма и с удовольствием произнес:
— Вы мыслите слишком узко. Змей один. Он мертв. Предъявляются доказательства. Распространяются слухи.
— На трон лезут все, кому не лень, — рыкнул Рамер.
— И хорошо. Эшери уже привел армию в боевую готовность. Райкер готов вообще всегда. Пусть лезут, встретим с цветами. Огненными. Уровня так восьмого… Эти клумбы давно пора было прополоть. Особенно те, что были разбиты под сенью Храма.
— А потом?
— Что — потом? — удивился Марк, — Потом все просто: невинно убиенный Император возродился в блеске новой славы, всех победил — и, в свою очередь, возродил храм Змея. Вас будут считать…
— Колдуном, — бросил Рамер.
— Бессмертным и неуязвимым.
— Думаешь?
— А почему нет? Такая красивая легенда зарождается, грех не использовать. У какого еще Храма в прихожанах будет Вернувшийся из-за Грани?
— Хм…
— Обдумайте, — посоветовал Марк. — И, пусть, ради Темных Богов, кто-нибудь скажет Иоланте, чтобы она перестала плакать и винить себя в смерти Маргариты. Моя жена жива.
Брови Императора взлетели вверх и почти коснулись волос.
— Жива, — с удовольствием повторил Марк Винкер. Он вытянул руку на одеяле и положил так, чтобы удобнее было на нее смотреть не поворачивая головы. Рука как рука. Обычная. Без единого украшения… Воздушное кольцо снова исчезло.
Эпилог
Вот он — я, цветов не надо
Визг тормозов раздался внезапно и, как показалось, над самым ухом. Я впала в ступор, видя, как на меня надвигается хищная морда дорогого желтого авто. Почему-то это происходило невероятно медленно. Так, что времени хватило бы не только отпрыгнуть в сторону… или даже медленно и с достоинством отступить на обочину, а выпить чашечку кофе с пирожными, поговорить о жизни, не спеша промокнуть губы салфеткой и только потом отступить на обочину…
Времени хватило бы на все. Вот только тело почему-то перестало мне подчиняться. И я смотрела на то, как приближается моя смерть, сверкая косо прорезанными фарами и ничего, совершенно ничего не могла сделать. Словно была не в себе.
Острая боль вдруг обожгла лодыжку — словно кипятком ошпарили! И тотчас пузырь вневременья, окруживший меня, бесшумно лопнул. Время не то, что пошло, оно полетело с немыслимой скоростью. Я шарахнулась назад, думать не думая ни о каком изяществе и, естественно, навернулась о паребрик и приземлилась задом на клумбу.
Машина пронеслась мимо, обдав меня ветром и запоздалым, уже неактуальным ужасом.
Вот что это такое сейчас было, а?
Как ни странно, мне, кажется, удалось упасть и ничего не сломать. Лишь нога саднила не по детски. Я осторожно подтянула ее. Колготки, естественно, только выкинуть. Но удивило меня не это.
Ободралась я вовсе не об асфальт и не о бордюрный камень. На ноге очень четко темнели глубокие рваные бороздки от когтей. Четыре штуки. На одной уже набухла маленькая, бордовая капля.
— Арчибальд, — прошептала я в легкой прострации, — солнышко ты мое, хвостатое! Телохранитель…
Меж тем ко мне начали потихоньку подходить люди: от остановки, из магазина напротив.
— Девушка, с вами все в порядке? Вы можете встать?
— Лучше не вставать, вдруг перелом, — авторитетно заявила пожилая тетка, — нужно скорую вызвать.
— Не нужно скорую, — помотала головой я, — кажется все в порядке…
Кто-то, я даже не увидела, кто, подошел и помог мне подняться. Оказалось, кроме колготок пострадали и туфли, каблук у одной отлетел напрочь, у второй болтался на одном гвозде.
— Обувь стали делать, — фыркнула тетка, — на один раз обуть.
— Эт-то точно, — поддакнул ей дедок в старом пиджаке и штанах от другого костюма, — вот у нас в деревне как-то поп с колокольни навернулся. Сам вдребезги, а калошам — хоть бы хны…