Мы всцарапались на этот уступ на четвереньках и повалились друг на друга, тяжело дыша. Вид отсюда открывался — дух захватывало: чаша водопада лежала под нами, были очень отчетливо видны все пять струй, которые били в нее с нездешней силой, а там, внутри, в клубах белой пены, посверкивал гранями темный алмаз невероятной, запредельной глубины. Озеро, скорее всего, возникло на месте тектонического разлома. Я обернулась к Марку, чтобы поделиться своей догадкой, забыв, что шум делал это невозможным. И осеклась — его глаза горели. Колдун крутил головой, рассеченная бровь кровила, но ему было не до такой ерунды. Его просто перло от восторга, он щурился, сжимал кулаки и шептал себе под нос что-то явно нецензурное.
— Ага, — согласилась я, — круто. До костного мозга пробирает.
Выступ был совсем небольшим, глубокая щель — всего одна. Так что найти этот кошель было вопросом времени и пары внимательных взглядов. То, что Марк заметил его первым — случайность. Я просто немного опоздала.
Он показал глазами, я проследила за его взглядом, заметила торчащий шнурок, встрепенулась. Он несколько раз быстро кивнул, осторожно поднялся, сначала на четвереньки, потом на колени. Потом на ноги. Сделал короткий шаг. Второй. На третьем пальцы колдуна дотянулись до щели.
— Ох ты ж святые котики, — сообразила я — нам же еще вниз как-то спускаться.
Настроение мгновенно полетело в этот самый низ, камнем, далеко опережая нас с Марком.
Солнце уже перекатилось далеко-далеко за полдень, время приближалось к обеду, когда мы выбрались на небольшую круглую полянку, со всех сторон окруженную плотным кустарником барбариса, и, совершенно обессиленные, повалились на траву.
— Сколько ты здесь? Третий день? — пробормотал Марк, — а я шесть лет. И я никогда там не был, представляешь? Никогда…
— Ну вот, побывал, — пробормотала я, разглядывая руки и колени и соображая, как я объясню все эти боевые шрамы Иоланте и Ее Величеству. Упала с табуретки? Должно быть, табуретка взбесилась и сбросила меня на семейку особо колючих ежей.
Марк запустил руку за пазуху и вытащил нашу добычу. Я потянулась к ней, и он без слова протеста отдал мне фиолетовый бархатный кошелек, стянутый витым шнуром. На нем был вышит золотом вензель королевской семьи. Только… что-то в нем было не так.
— Цацек по периметру не хватает, — пояснил Марк, — чем древнее вензель, тем он проще и строже. А чем ближе к нашему времени, тем больше на нем всяких барашков накручено. По виду можно довольно точно определить период.
— И? — спросила я. Ненавижу ходить вокруг да около и тянуть слона за хобот, — Это то, что нам нужно?
— Ты имеешь в виду, не кошелек ли это королевы Елены? Нет, однозначно. Семьдесят лет назад королевский вензель был точно таким же, как сейчас. Этот — гораздо старше.
— Ты хочешь сказать?.. — я даже привстала.
— Не хочу, — мотнул влажными патлами Марк, — но придется, наверное. Ты ведь не отстанешь. Так вышивали герб четыреста лет назад. Судя по всему, этот кошель датируется эпохой Ангера Первого, и, скорее, мог принадлежать королеве Элис.
— Той, которая пропала вместе с ребенком? — сообразила я, — но, Марк, как это возможно? За четыре сотни лет любой бархат должен был сгнить и рассыпаться.
— Кошелек зачарован от порчи, — пожал плечами колдун, — ну, открываем?
С узлом пришлось повозится. Кто-то (сама королева?) завязал его весьма хитро. Но я справилась. Тем более, беречь маникюр было уже поздно. Восхождения к водопаду он все равно не пережил.
Внутри не было ничего кроме массивного кольца и просунутого в него, скрученного в трубочку, пергамента.
— Обручальное, — сказал Марк. И замолчал. О чем подумал? О том же, что и я?
Пергамент, хранимый заклинанием, не рассыпался, как я боялась. И вода ему ничуть не повредила.
— Что это за язык? — удивился Марк, — буквы мне знакомы. Королева привезла с собой несколько книг на ее родном языке, она научила меня читать на нем. Но это не немецкий.
— И не английский, — улыбнулась я, радуясь тому, как удачно выбрала вуз, — это латынь. Классическая.
— Ты разбираешь его?
— Как и каждый медик. За все оттенки стиля не ручаюсь, но смысл понятен. Здесь написано: "Я умираю, чтобы вернуться в Лондон. Малыша Джуэла беру с собой. Пусть он не будет принцем, но не будет и чудовищем. Помоги нам Господь!"
— И что это, к темным богам, значит? — спросил Марк явно не меня. Кого-то. Возможно, небо над головой.