Улицы были темны и безлюдны, но Его Высочество догадался захватить с собой ручной фонарь, и сейчас шел впереди, освещая им путь. Длинные тени плясали на булыжной мостовой и стенах то пытаясь обогнать, то отставая, то разлетаясь веером. Где-то близко, кажется, слева послышались голоса, скрип калитки. Лязгнул засов.
На мой вопросительный взгляд принц виновато пожал плечами:
— Когда я уходил, герцог собирал прислугу, чтобы прочесать замок.
Да… когда мы ее найдем, брюнетка тебя не похвалит. Если найдем. И если еще не будет поздно.
Мысль подстегнула меня. Я невольно прибавила шагу, едва не ткнувшись в спину принца, тот тоже переключил передачу и скоро мы почти бежали, перескакивая через ступени. Через минуту Его высочество уже барабанил кулаком в тяжелую дубовую дверь.
Открыли нам на удивление быстро. Похоже, колдун вел ночной образ жизни. Я представила себе брутального черного мага в таком же, как у меня, длинном халате, тапочках с ушками на босу ногу и ночном колпаке с помпоном, и нервно хихикнула. Принц покосился на меня без понимания.
— Нервное, — пояснила я. Джуэл кивнул, не особенно вникая. Лакей провел нас внутрь, подсвечивая канделябром с тремя свечами, ударил в двери, похоже, условным стуком, учтиво поклонился и со словами: "Господин вас ожидает" — растворился в темноте.
Халат с колпаком, естественно, оказались бредом моего воспаленного воображения. Марк был одет как всегда, только сапоги для прогулок сменили мягкие домашние туфли, камзол отсутствовал, а шпага, как и в прошлый раз, отдыхала у дверей. Темные, влажные волосы колдуна были зачесаны назад, а за ухом торчал карандаш.
— Ваше Высочество, — он коротко, но очень учтиво поклонился, — госпожа Маргарита. Чем обязан столь позднему визиту?
— Исчезла герцогиня Дарайская, — выпалил принц.
К чести Марка, ситуацию он просек мгновенно.
— Кто еще об этом знает?
— Все, — желчно сказала я.
— Я беспокоился! — огрызнулся принц.
— Можно было это делать малость потише!
— Откуда я мог знать, что это так серьезно?
— Тише! — шикнул на нас колдун, — Я понял. И мне нужна ее вещь. Любая, но лучше та, которую она носила недавно и близко к телу. Идеально подошла бы прядь волос или любая телесная жидкость, но я реалист и не требую невозможного.
Марк уставился на принца. Темные глаза не просили — требовали, властно и жестко. Принц выставил подбородок.
— На что вы намекаете господин Винкер?
— Нет времени, Ваше Высочество, — обрезал его Марк, — я знаю, когда люди лгут и могу добиться правды, но предпочитаю добровольное сотрудничество. Пройдемте в лабораторию. Госпожа Маргарита немного поскучает в одиночестве.
Мужчины скрылись в неприметной дверце за шкафом, а я осталась в знакомой уже комнате с фиолетовой софой.
С прошлого раза здесь ничего не изменилось, разве что стол был завален какими-то свитками и сшитыми вручную тетрадями. Поборовшись с неуместным любопытством секунды полторы, я шагнула к нему.
Первое, что я заметила — тщательно, до последней завитушки скопированная на лист бумаги записка, которую мы нашли в кошельке. Ниже лист был исписан очень мелким и почти нечитаемым почерком. Поправка, совсем нечитаемым. Какой-то личный шифр? Похоже на то. И составлен он был из знакомой мне латиницы. Кажется, немецкие книги королевы Александры пригодились колдуну больше, чем самой королеве.
В глубине комнат послышались шаги и я торопливо отошла на середину комнаты. Еще не хватало, чтобы Марк подумал, что я рылась в его бумагах.
Вошли мужчины. Принц казался удрученным. Марк — обеспокоенным и сосредоточенным.
— Ждите меня здесь. Оба, — распорядился он, — и, ради темных богов, больше никакой беготни по замку. И так уже испортили все, что могли.
— Я бы попросил, — вскинулся принц.
— Позже, — отрезал Марк, — госпожа Маргарита, — его взгляд немного, на долю градуса потеплел, — Дождитесь меня. Оба. Я могу на вас положиться?
— Да, — кивнула я.
— Безусловно, — сквозь зубы протянул принц, — но когда вы вернетесь, господин Винкер, мы продолжим наш разговор.
— Как вам будет угодно, — еще один безупречный поклон, и колдун исчез, не прихватив с собой даже шпаги.
Мы остались.
В башне стояла гулкая тишина, не нарушаемая ничем: ни тиканьем часов, их тут не было, ни храпом прислуги. Видимо, она спала где-то в другом крыле. Ни шагами на лестнице. Тишина была такой безупречной, что я слышала, как оплывают свечи, скользит по держателю капля расплавленного воска и медленно стекает на серебро подноса.