Проблема была в другом. Вернее, в другой. Вот кто бы ему объяснил, каких темных богов он, накануне свадьбы с самой завидной невестой Румона, лезет из шкуры, чтобы очаровать совершенно постороннюю девушку.
Через два дня все закончится. Марк слишком уважал себя и свое слово, чтобы размотать его по такому тривиальному поводу, как "пришел, увидел, захотел". И Иолли обижать не стоило. Так что даже в самых своих смелых мыслях по поводу Маргариты, он не заходил дальше того, чтобы вот так подколоть ее, смутить, заставить хотя бы на миг пожелать странного.
Например, колдуна.
И ведь почти получилось. Он чувствовал ее взгляд, слышал, как изменилось дыхание. Он всерьез подумывал, что сейчас сделает — продолжит притворяться, чтобы узнать, как далеко она готова зайти, или поймает ее с поличным, чтобы увидеть, как она краснеет. И то, что она все-таки устояла, справилась — оказалось сюрпризом.
Впрочем, скорее приятным.
Марк девушек на водопад не водил, и не собирался начинать со своей будущей королевы. Если Маргарита не видит в нем мужчину — так тому и быть. Хотя… золотые волосы ему всегда нравились больше черных.
А гостья из иного мира, меж тем, уснула на Воздухе, рядом с полуголым черным колдуном, доверчиво и спокойно, ни на секунду не усомнившись в его чести.
Чести! Его! Поклонника темных богов. Чьим именем пугали детей в Румоне.
Он усмехнулся и… да, в конце концов, жизнь ведь одна и другой не будет — позволил себе две секунды слабости. Коснулся ее лица самыми кончиками пальцев, и пропустил сквозь них шелковую светящуюся прядь.
Она улыбнулась во сне. И прошептала: "Марк…" Не "Джуэл".
Это было плохо, плохо для всех: для нее, Иолли, самого Марка, принца, Румона. Но он обрадовался, глупо и нелогично. А когда понял, чему именно так рад, вместо того, чтобы опомниться и придавить эту радость, как змею, пока еще мала и не опасна — обрадовался еще больше и с удовольствием, граничащим лишь с тем, которое получаешь, снимая, наконец, сапоги после целого дня на ногах, сверился с новой тетрадкой и послал все будущие проблемы в болото.
Когда-нибудь он вычислит недостающий компонент, и заклинание будет работать как надо. То-то цапли с лягушками удивятся, когда в их тихую вотчину вдруг начнутся визиты…
И, конечно, именно этот момент судьба выбрала, чтобы в очередной раз обломать невинное удовольствие.
Сначала в библиотеку с бесцеремонностью, которую нередко позволяют себе старые, доверенные слуги, вошла Матти с метелочкой для уборки пыли. Пожилая, строгая дама в белоснежном фартуке и юбке, ровно на три пальца выше пола, как предписывал обычай "скромному" сословию, огляделась. Увидела хозяина без рубашки, наброшенный Воздух и девушку, которая не подавала признаков жизни — и сурово сдвинула брови.
— Что это здесь такое происходит, господин Марк?
— Ничего не одобренного Святыми Древними, — заверил Марк и улыбнулся, — клянусь, Матти. Я тебе когда-нибудь врал?
Старая служанка задумалась.
— Да вроде как и нет, господин Марк. А все ж таки странно это. Что с девицей-то?
— Спит девица. Просто спит. Хочешь — подойди да проверь. Только не буди.
— А чего это ей вздумалось здесь спать?
— Зачиталась. Со мной такое тоже случается.
Матти покрутила головой с явным неодобрением:
— Вот не след бы девице читать-то. Как бы она там чего не того не вычитала, в книжках-то твоих. Вдруг какое заклинание зачтет с дурна ума, а у тебя и дом рухнет.
Марк давно бросил попытки объяснить Матти, что само по себе чтение заклинаний не опаснее чтения тех же баллад или мадригалов. Без вложенной силы и правильных действий это просто слова, срифмованные исключительно для удобства, чтобы легче заучивать.
— Все опасные книжки у меня в лаборатории закрыты, — сказал он, — ты, пожалуй, повремени с уборкой.
Матти, меж тем, подошла к Воздуху (его она не боялась, привыкла) и с интересом посмотрела на спящую Маргариту.
— Красивая, — вынесла вердикт она, — только молоденькая совсем. За зельем, что ли, прибежала? Жениха приворожить? Или, — тут Матти строго взглянула на колдуна, — она, часом, не к тебе ли клинья подбивает, а?
— Да нет, — вздохнул Марк, — не подбивает. К сожалению.
— Нравится? — мгновенно просекла служанка.
— Нравится, — признал Марк. Матти была не болтлива, а уж тайны своего хозяина берегла, как дракон — золотой клад.